– Это хорошо. И старайся держаться рядом с Соней. Она сможет им многое объяснить, и тебя не будут считать тварью.
– Я буду тих и спокоен и буду держаться голубоглазой. Ты снова исчезнешь?
– Да.
– Почему?
– Мне нужны ответы на вопросы.
– Твой враг даст их тебе?
– Да. У него нет выбора.
– Я могу помочь? – снова спросил Страж.
– В этом деле – нет. Но тебе не стоит волноваться – мне ничто не угрожает.
– Будь осторожен, Друг!
– Конечно.
– Удачи тебе! – на прощание пожелал он.
– И тебе.
Огромный змей не стал дожидаться моего исчезновения. Он начал спуск с нашей алмазной горы. Я проверил температуру земли внизу, но остывшая лава была холодна, как камень, да она им и стала.
Чужие мысли страстно бились, стараясь освободиться из моих захватов. Чужая воля была не в состоянии сбросить оковы моего жесткого контроля. Враг был по-настоящему напуган, и я чувствовал, как собственное бессилие что-либо изменить, злило его. Нет, ты никуда не денешься, пока я не узнаю все, что мне нужно. Алые щупальца моих мыслей сильнее сжали грязно-серые отростки, и на этот раз я постарался погрузиться в чужое сознание не так резко. У меня получилось, но все равно в последний момент последовал сильнейший рывок.
… Клаус стоит рядом и недовольно оглядывается по сторонам.
– Ну так что? – говорю ему я. – Ты поможешь?
– Ладно, – бросает он раздраженно, – я сделаю, что ты просишь.
– Спасибо, – надеюсь, он не услышит в моем голосе неприязни.
– Но ты получишь ее, когда расскажешь, для чего тебе она тебе понадобилась.
– Хорошо, – покладисто отвечаю я, потому что чувствую – иначе он не поможет.
– Тогда рассказывай.
– Не рано ли?
Он поджимает губы и глядит на меня исподлобья.
– Держи, – протягивает мне сложенный листок бумаги. Разворачиваю его. Длинная формула, схематичное, но понятное изображение молекулярной решетки. Все очень аккуратно подписано и прорисовано.
– Так быстро? – удивляюсь я.
– Не забывай, это моя профессия, – говорит Клаус.
Он дает мне минуту и снова спрашивает, когда я складываю лист бумаги и прячу его в карман.
– Рассказывай.
– Ты знаешь Леню?
– Сына Учительницы? Знаю, – кивает он.
– Он смертельно болен.
– Я не знал. Сожалею. У вас…
– Спасибо, – мне безразлично его сожаление. – Врачи дали ему срок месяц, половина из которого уже прошла.
– Но зачем тебе…? – Клаус выразительно глядит на карман куртки, куда я спрятала листок.
– Ты скоро обо всем узнаешь.
– Не понял, – хмурится он.
– Встретимся завтра, и ты все поймешь, – я опасаюсь посвящать его в наши планы, чтобы он не доложил все Учительнице.
– Почему не сегодня, не сейчас?
– Я буду не одна.
– Мы так не договаривались, – Клаус пытается со мной спорить, но и сам уже понимает, что эта партия осталась за мной.
– Это неважно, – отвечаю ему. – Встречаемся завтра здесь же, и ты все узнаешь.
– Почему здесь? – недовольно спрашивает он.
– Потому что мне понравился твой Город. Ты так за ним ухаживаешь, так следишь, чтобы всем жителям было хорошо и уютно… Мне даже захотелось поселиться здесь, – пусть он знает, что я знаю его слабое место.
– Милости прошу! – вдруг совершенно неожиданно реагирует он, оскалившись в неприятной улыбке. – Всегда буду тебе рад!
– Ловлю на слове, – возвращаю ему гримасу.
– Тогда до завтра, – Клаус стирает с лица ухмылку и заканчивает угрожающе. – И вот еще что. Чуть не забыл. Чтобы у тебя не было искушения пропустить нашу встречу, знай, что формула неполная. Оставшуюся часть ты получишь завтра, когда расскажешь мне, для чего тебе понадобился яд, формулу которого получила…
На этот раз покинуть чужое сознание оказалось сложнее. Оно отказывалось меня отпускать. С большим трудом, но я освободился от этой связи. Сколько прошло времени? Огляделся по сторонам и увидел Стража. Он удалялся от меня, направляясь к моим друзьям.
Время. Информация, добытая мной, была бесценна. Ее необходимо осмыслить, обдумать, проанализировать, но у меня на это совершенно не было времени.
Чужое сознание приняло меня с глухой обреченностью, но я не испытывал от этого никакой радости. Напротив, мне было чрезвычайно неприятно погружаться в него и становиться иным человеком.
… Яркое и пронзительное голубое небо над головой. Шум воды, заключенной в каменное русло реки. Мосты, высокими арками перекинутые через нее. Люди, прогуливающиеся по набережной, сидящие в тени деревьев, потягивающие напитки за соседними столиками. Одуряющий запах кофе.
Ловлю себя на мысли, что мне здесь действительно нравится. Нельзя отрицать, что Клаус талантлив. Пусть он самовлюбленный эгоист, но Плетущий он умелый и сильный. Леня, расположившийся в соседнем кресле, глядит на реку. А по ней как раз идет пароход, разукрашенный в яркие цвета.
– Ты уверена, что он придет? – впервые, как мы оказались здесь, он нарушает молчание.
– Любопытство не оставит ему выбора, – убежденно отвечаю я. – Клаус не сможет не прийти.
Леня кивает.
– Тебе здесь нравится? – неожиданно спрашивает он.
– Неплохо, – отвечаю осторожно. – А что?
– Ничего необычного не замечаешь?
Оглядываюсь по сторонам, но на то, чтобы «созерцать» не хочу тратить ни времени, ни сил.
– Что-то должно быть необычно? – спрашиваю я.
– Вообще-то все зависит от твоего человеколюбия, – странный ответ меня удивляет.
Видя мое недоумение, Леня поясняет:
– Люди, которых ты видишь вокруг, не совсем здоровы.
– Что значит «не совсем здоровы»? – переспрашиваю я.
– Психически, – коротко отвечает он.
– Что-то непохоже, – говорю и снова оглядываясь вокруг.
– Действительно, – соглашается Леня и добавляет. – Клаус в самом деле очень талантлив, если сумел устроить своим подопечным такие благоприятные условия для сна.
– Откуда ты знаешь?
– Мать как-то рассказывала. Он изучает психологические расстройства и занимается их лечением. По большей части используя собственные разработки. На основе ядов.
