Именно так все и происходило над Бокрундскими высотами двести лет назад. Как рассказывал Коделосу дед, люди поднялись в небо в хрупких конструкциях из стали и шелка, стреляя по противникам в облаках из многозарядных рельсотронов. Те люди, считавшие защиту своего доброго имени и родины личным долгом каждого, были обречены и искали славной смерти, ведя воздушный бой. Коделос всегда мечтал о том же, и это желание, горевшее у него в крови, сделало из него рыцаря небес. Его семья приходила в ужас от мысли, что их первый и лучший сын станет летчиком и будет подвергать себя такому риску, однако им никогда не приходилось наблюдать его полет. Астральные Рыцари прибыли к ним во дворец и забрали его с собой в крепость-монастырь, где сделали из него рыцаря еще более гордого, нежели те храбрецы из прошлого Обсидии.
Так было и сейчас. Сражение, протекающее со скоростью мысли. Жизнь или смерть, слава или неудача — все эти вероятности протекали быстрее, чем он успевал моргнуть. Идеальная схватка, чистейшая и честнейшая. Оба сердца Коделоса наполняло волнующее чувство. Он был рожден для многого, но прежде всего для этого.
Сквозь клубы пламени стрелой промчался второй истребитель, и рядом с «Максенцием» пролетели очередные мерцающие потоки гаусс-огня. Загорелись значки системы устранения повреждений.
— Левый руль высоты оторван, — доложил Фалерон.
Некронский истребитель взмыл в небо над Лабиринтной пустошью и, на мгновение зависнув в высшей точке подъема, устремился вниз на новый заход.
— А он шустрее, сказал Коделос и стиснул зубы, полностью сфокусировавшись на маневрировании по извилистым тесным каньонам, где то поворачивал под прямыми углами, то уходил в сторону при крутых изгибах.
Некронский летательный аппарат явно был истребителем-перехватчиком, достаточно быстрым, чтобы в воздушном бою не отставать от любой машины Империума. Это же означало, что ему приходилось постоянно поддерживать высокую скорость; он не мог ни замедлиться, ни парить на месте, как «Грозовой ворон». Он не мог сесть на хвост «Максенцию» внутри лабиринта, ведь через несколько секунд ему пришлось бы опередить противника, что не позволяло атаковать.
Коделос летел так быстро, как только мог позволить самолет, петляя и скрываясь от противника, и все равно это было чересчур медленно. Поэтому некронский пилот ограничивался короткими залпами, после которых воспарял над ущельем, чтобы затем обрушиться вновь.
— Мы подходим к цели, — проинформировал Фалерон. — Возвращайся.
Коделос осознал, что «Максенций» почти добрался до собора Семи Лун. Поскольку собор мог быть утыкан зенитными гаусс-орудиями, следовало держаться от него подальше.
— Два противника на двенадцать, — снова прозвучал голос Фалерона, и в кабине замигало еще больше сигналов оповещения, слишком много, чтобы Коделос за всеми уследил. Навыки, отточенные за много лет тренировок, и гипнодоктринация взяли свое. Он впал в состояние, когда его разум интуитивно определяет, что для него важно, и перестает замечать все остальное. Какие-то из поступающих к нему данных можно было оставить Фалерону, например параметры вооружения, сведения о повреждениях, расходе топлива, целенаведение. На большую же часть приборов вроде навигационных, высотомера и датчика пространственного положения не стоило обращать внимания и вовсе. Он целиком и полностью доверился своему зрению и поглядывал только на индикаторы местонахождения врагов.
Когда в заходе на атаку к первому присоединились еще два некрона, Коделос резко свернул в узкое ущелье, над которым проходил стальной мост. По нему в направлении собора маршировали механические воины, чтобы пополнить ряды обороняющихся, и когда «Максенций» проносился под переправой, они навели на него гаусс-винтовки.
Огонь из гаусс-пушек преследователей ударил в мост и проделал выбоины в стенках каньона. Кого-то из механоидов, возможно, даже задело. Некронов вряд ли заботило случайное уничтожение нескольких своих, чтобы ликвидировать противника. Третий истребитель оказался точнее, и Коделос, почувствовав удар снизу, ухватился за штурвал.
— Топливные баки пробиты, — сообщил Фалерон. — Полная потеря.
Система обеспечения живучести включила на приборной доске пикт-экраны, показывающие полученный ущерб. Гаусс-луч прожег борт самолета и добрался до резервуара с горючим, расположенного в фюзеляже. Последние капли драгоценного топлива сейчас вытекали из бреши.
— Сажай нас, — сказал Фалерон.
— Так они обстреляют нас, — отрезал Коделос. — Нужно найти укрытие.
«Максенцию» оставалось продержаться в воздухе около минуты. К тому времени лучше ему быть на земле, но не где попало, иначе вражеские истребители спикируют и разнесут самолет на части. Нужны были пещера или выступ, где «Грозовой ворон» смог бы приземлиться, не открываясь для атаки сверху. В запутанных каньонах Лабиринтной пустоши должно было быть нечто подобное.
Снова выстрелы. Коделос бросил самолет в ущелье, бегущее безумные зигзагами, и почувствовал, как с каждым пройденным поворотом маневровые двигатели под ним чахнут.
Они не протянули бы и нескольких секунд.
Дрожа и оставляя за собой столбы выхлопных газов, самолет завернул за угол, вдали за которым показалась фронтальная сторона громадного собора, состоявшего, как сумел рассмотреть Коделос, из сотен стоящих рядами башен. Ближе к центру сооружения их высота увеличивалась, что создавало впечатление горы из металлических копий, покрытых огнями и иероглифами. Тени от фальшивых лун, вращающихся вокруг нее, падали на армию машинных воинов, которые ковром сверкающей стали расположились у громадных врат. Коделос едва ли не чувствовал взор тысяч глаз, обращенных к «Максенцию».
Когда от большой тени отошла другая и пронеслась по морю металлических черепов, Коделос оглянулся и увидел, как от ближайшей сферы в пике бросаются некронские истребители, разделившиеся, чтобы атаковать самолет Астральных Рыцарей с трех направлений.
Лидер — истинный лидер, а не тот, у кого благородная родословная и грудь в медалях, — принимал решения быстро и строго их придерживался во что бы то ни стало. Он не оценивал все возможные варианты до тех пор, пока кризисный момент не миновал точку невозврата. Коделоса учили этому в залах его предков и на коленях перед лучшими преподавателями Обсидии. А когда то же самое он узнал из Кодекса Астартес, то еще более уверился в истинности такого подхода. Итак, он решил направить «Максенция» в пасть ближайшего ущелья и выжать максимум из каждой оставшейся капли горючего в главных двигателях.
