На безопасное приземление рассчитывать не приходилось. Зависнуть в воздухе и ответить огнем тоже было невозможно. При попытке сделать что-то одно или, что хуже, оба действия сразу — некроны, без сомнения, изрешетили бы «Грозовой ворон» гаусс-лучами так, что разнесли бы на атомы. Единственным вариантом оставалось крушение, и Коделос согласился на него.
Когда перед глазами пронеслась стена каньона, рулевые поверхности и турбины оторвало, и каким образом далее падал «Максенций», Коделос сказать не мог. Самолет врезался в стену и отскочил, отчего голова Коделоса мотнулась из стороны в сторону с такой силой, что он подумал, его шея вот-вот сломается, и он умрет раньше, чем «Ворон» достигнет земли.
«Максенций» рухнул на бок. Кабина смялась, а Фалерон исчез за беспорядочной грудой искореженного металла. Выбивая искры и огонь, остов тащило по неровному стальному дну. Коделос не видел ничего — весь мир вращался перед глазами. Не чувствовал ничего — со всех сторон его тело словно били молотами. И не слышал ничего, кроме оглушающего скрежета стали о сталь.
Через все это прорвалась одна мысль, как будто отпечатанная на коре его головного мозга, и никакой царящий вокруг бедлам не мог ее оттуда выбить.
«Я — принц Келвана Коделос бан Реанниан. Я готов умереть».
Именно об этом однажды спросил его дед, когда взял с собой на парапет дворца для проведения над ним обряда совершеннолетия. «Готов ли ты умереть?» — задали ему тогда вопрос, на что он ответил, что, разумеется, готов. И он говорил правду. То же спросил капеллан Астральных Рыцарей, когда Коделоса представили ему В тот день мать просила строгого космического десантника не забирать их молодого принца, рожденного взойти на трон и править половиной Обсидии, а не погибнуть, сражаясь в чужой войне за световые годы отсюда. Но его дяди потребовали от нее замолчать и дать Коделосу высказаться, после чего он при всех заявил, что готов умереть хоть сейчас, если на то будет воля Императора и того потребует долг.
«Я готов умереть».
Если Коделос и потерял сознание, то ненадолго, на десять или несколько секунд. Точно сказать он не мог.
И вновь свое взяли уроки, почерпнутые в дуэльных залах и из Кодекса. Не задумываясь, Коделос выбрался из разрушенной кабины через лобовое стекло. Отовсюду валил дым, а корпус пульсировал жарой. Когда языки пламени добрались от разбитой кормы до носа самолета, Коделос спрыгнул на землю и перебежал в относительно безопасное место под выступом. Космодесантник покинул зону жара, исходящего от мертвого «Грозового ворона», и, словно осознав, что непосредственная опасность миновала, разум вернул ему ответственность за принятие решений вместе со всем спектром чувств.
Заметив, с какой силой колотятся оба его сердца, Коделос дал им команду успокоиться, а затем заставил дыхание выровняться. На его доспехе появились почерневшие следы и вмятины, в особенности страшно был смят левый наплечник. К счастью, сломанных костей или поврежденных органов не ощущалось. Та боль, что он испытывал сейчас, была даже приятной, ушибы и вывихи подсказывали ему, что организм работает благополучно.
«Максенций» упокоился в неглубокой пещере в стене ущелья, походившего на естественную полость, образовавшуюся в результате столетий коррозии. Под ногами крошилась ячеистая сталь, а сверху свисали острые металлические сталактиты. Остов самолета до сих пор пылал, но поскольку топливо и боезапас были израсходованы, взорваться он не мог. Пещера выходила к изгибу ущелья, к которому непосредственно прилегала территория вокруг собора Семи Лун, из-за чего, разумеется, тысячи некронов-воинов видели крушение.
В сторону Коделоса неуверенно двигалась какая-то фигура, чей силуэт вырисовывался в огне. Астральный Рыцарь распознал очертания силового доспеха, хотя его рука все же дернулась к болт-пистолету на бедре.
— Фалерон! — воскликнул он. — Я был уверен, что видел, как ты погиб!
— Меня просто выбросило, брат Коделос, — сухо объяснил космодесантник. Фалерон был одним из немногих в ордене, кто никогда с сарказмом не обращался к нему «мой принц».
— Здесь мы и дадим бой, — сказал Коделос, уже держа в руке болт-пистолет. Предплечье Фалерону заменял дробовик модели Адептус Астартес, с каким ходили боевые единицы разведчиков. Фалерон явно хорошо постарался, чтобы уберечь его при крушении. — Ксеносы видели, как мы упали сюда, и придут за нами.
— Тогда мы обязаны заставить их дорого заплатить за наши жизни, — ответил Фалерон. Эта фраза вполне могла быть цитатой из Кодекса Астартес, поскольку он наизусть выучил большую его часть.
Зашипели индукторы, и из разорванного корпуса самолета плеснуло огнем.
— Брат, — с тяжестью в голове начал Коделос, глядя на горящего «Грозового ворона». — Нашей «птичке» конец. Мы разоружены. Как же нам теперь исполнить долг?
Он совсем не ожидал услышать это от себя. Слова будто сами слетели с языка. Тем не менее это была правда. Коделос всегда сражался за Астральных Рыцарей в небе: вел воздушные бои с вражескими перехватчиками, устраивал налеты на порядки пехоты, передавал информацию. С того момента как он получил свой силовой доспех, он бился только так — с высоты, сидя в кабине «Максенция», которого больше не существовало.
— Мы исполним наш долг, как велит Кодекс, — ровным голосом произнес Фалерон.
— Как же мне драться? — неуверенно спросил принц. — Я готовился к смерти в бою, брат, иначе какой из меня Астральный Рыцарь. Но я полагал, что умру в небе! Уж лучше бы я погиб в огненном шаре, пролетевшем над нами, или при падении, чем теперь подохну на земле, беззащитный.
— Мы принимаем смерть, которую нам дают, — сказал Фалерон. — Мы должны обходиться тем, что предлагает нам Галактика. Быть может, принц Обсидии просто не привык довольствоваться малым.
Коделос ошеломленно уставился на боевого брата. Впервые Фалерон упомянул о его титуле на их родной планете, и Коделос не мог понять, что больше поразило его: сами слова или то, что они могли оказаться правдой.
Звуки стальных шагов отвлекли Коделоса от размышлений. Некроны выходили из-за выступа ущелья. Основу истребительной команды составляли рядовые воины, прикрываемые Бессмертными с двуствольными гаусс-бластерами.
— Много времени у них это не займет, — сказал Фалерон. — Сейчас не время для сомнений, брат Коделос. Поддайся гневу. Сразись и умри. И скажи спасибо, что наша задача так проста.
Ответить Коделос не успел. Гаусс-луч пронесся мимо обломков «Максенция» и угодил в дальнюю стену пещеры, срезав с потолка сталактиты. Коделос метнулся за покореженный остов, и жар от раскаленной стали снова обдал его. Фалерон укрылся за краем кабины, выглядывая наступающих из-за помятого носа самолета.
