– Так вот почему ты всегда такая серьезная, – пробормотала Чейз.
Кто-то громко и сильно постучал им в дверь. Чейз понятия не имела, кто бы это был. К ним с Пиппином гости никогда не ходили.
Стук повторился.
– Отвечай, – велела Сильф. – Это не моя комната.
Чейз слезла с койки и открыла дверь. В коридоре стоял Бунтарь. Он переступил с ноги на ногу и потер локти. Нос у него был красный и распухший.
– Ты пришел за Сильф? – спросила Чейз.
Он нахмурился.
– Сильф здесь? Я думал… Ну, мне надо кое-что тебе сказать. Признаться.
Они молча уставились друг на друга. Чейз пыталась понять, пришел ли он выразить соболезнования или поделиться печальной историей. Обе ее догадки оказались мимо.
Бунтарь выпалил вдруг:
– Я нескольким людям сказал, что Торн твой папа. В ночь перед испытаниями. Я все еще на тебя злился.
Он помахал перебинтованной рукой, словно она служила ему отпущением.
Чейз прижалась лбом к двери и закрыла глаза.
– И что?
– И я извиняюсь. Я хотел попросить у тебя прощения. Думал, ты меня из-за этого ударила.
– Забудь, – сказала Чейз. – Теперь все это не имеет значения.
Оказалось, что она и правда так считает!
– Я тут пытаюсь уснуть, Бунтарь! – заорала Сильф. – Иди, отдыхай. У нас через пять часов вылет.
Бунтарь тоже привалился к двери и шепотом спросил:
– Ты как, нормально?
Чейз хотелось соврать, но сил не было. И потом – казалось, что Бунтарю это действительно важно. Это было не менее странно, чем лежащая на койке Пиппина Сильф.
– Нет, не нормально, – призналась Чейз, и правда принесла ей странное облегчение. – Но я еще здесь. Хотя меня немного пугает, что Сильф решила стать моей закадычной подругой.
Чейз сама не ожидала от себя шутки – а Бунтарь вдруг глуповато ухмыльнулся.
Она пожелала ему спокойной ночи и закрыла дверь, все еще не опомнившись.
– Я своего ОРП знаю, – Сильф подняла ноги и помассировала икры. – На самом деле он тебя не любит. Он просто безумно завидует вам со Стрелой.
– Как скажешь, Сильф. Я вообще не очень-то разбираюсь в любви. Это ты у нас специалист со своим парнем-военным.
Сильф таинственно улыбнулась.
– Ты единственная, кто знает про Лиама. Из-за этого ты даже начала мне немножко нравиться. Я все думаю, что… – Сильф прервал новый громкий стук. – А это еще кто?
Чейз открыла дверь. Это был Тэннер. Его взгляд нацелился на нее, словно он готовился стрелять, но сначала он ее крепко обнял. А потом отстранил, держа за оба плеча.
– Скажи, что это неправда. Скажи, что незнакома с генералом Торном!
– Я с ним незнакома. – Правда говорилась легко. – По-настоящему. Но он – мой отец. Он заставил меня два раза пройти генный анализ, чтобы точно знать.
Избыточная откровенность Чейз огорошила Тэннера: он замер, глядя на нее еще пристальнее.
Сильф села на койке, скрипнув пружинами.
– Вали, Арктика. Нам надо спать. У меня через считаные часы вылет.
Чейз вышла в тихий, залитый аварийным красным светом коридор и закрыла дверь.
– Оказывается, я теперь живу со штаб-сержантом Сильф.
Тэннер нахмурился:
– Как это вышло?
– Чистой воды везенье.
Он почти улыбнулся – а она почти почувствовала себя прежней.
– Бунтарь сказал мне про твоего отца.
Чейз снова попыталась говорить холодно и презрительно, но у нее не получилось. Оказалось, что это требовало намного больше усилий, чем простая правда.
– Это именно так ужасно, как звучит, – призналась она. – Он не хочет иметь со мной никаких дел, и свыкнуться с этим труднее, чем следовало бы.
Она смотрела, как Тэннер взвешивает свои следующие слова.
– Мой дед был филиппинцем, Чейз.
– Знаю. – Стоило ему ей об этом сказать, и она сбежала так стремительно, что, наверное, внутри у нее до сих пор что-то не остановилось. – Я не могу за него извиняться. Я не виновата в том, что он сделал. И если честно, то и он не виноват.
Тэннер покачал головой.
– Я бы ту бомбу ни за что не сбросил. Я бы отказался. Был бы разжалован и уволен.
Чейз отвела взгляд.
– Я так бы и подумала.
– Я тебе это говорю, чтобы ты знала, что я о нем думаю. И чтобы ты знала, что это никак не меняет того, что я о тебе думаю.
– Ну, правильно! Я же любовный вампир.
Обида вырвалась с неожиданной для нее самой силой.
Тэннер нахмурился: с этим выражением лица он всегда казался серьезным и симпатичным.
– Я злился не потому, что ты со мной рассталась, Чейз. Я злился потому, что чувствовал, что я тебе нравлюсь, даже когда ты пыталась меня бросить. Это было непонятно, а я люблю, чтобы все было понятно. – Он расправил плечи. – Ты боялась сближаться с людьми. Когда я в этом разобрался, то перестал так злиться. Я надеялась, что ты с этим справишься. Желательно не с Бунтарем.
К своему удивлению, она почувствовала облегчение.
– Тут я с тобой солидарна.
Чейз вернулась в комнату с еще более странными чувствами. Казалось, Тэннер и Бунтарь искренне за нее тревожатся. Почему? Она вела себя с ними ужасно.
– Мне надо ждать еще каких-то бывших ухажеров? – осведомилась Сильф. – Можно вывесить объявление.
– Были еще, но большинство уже выпустились, – призналась Чейз. – В какой-то момент их было много.
– Развратная маленькая пилотесса «Звезды», – съехидничала Сильф. – Я всегда гадала, откуда ты берешь силы.
– Эй, я же с ними не сплю! Это не я обжимаюсь со штаб-сержантом в ангаре.
– Я не обжимаюсь, Чейз. Мы кончаем.
– Фу! Зачем мне это знать, Сильф?
– Ты и правда не спишь с теми парнями, которые на тебя облизываются? Почему?
Чейз снова забралась на верхнюю полку:
– Потому что я их не люблю, а они меня не знают.
Это было просто. Это была правда.
– Девственница! – Сильф захихикала. Это было так же непривычно, как и ее улыбка. – Значит, все мои высказывания насчет твоих венерических болезней звучат довольно смешно.
– Ну да. Посмотри на меня: хохочу до упада.
– А как же Стрела? Ты бы с ним переспать согласилась. Я видела, как вы двое обнимаетесь: бедра, руки…
– Он меня знает, – отозвалась Чейз. – И почему-то я ему все равно нравлюсь. Это так странно!
Сильф лягнула низ койки, заставив Чейз подскочить.
– Он сейчас переживает. Хочет тебя утешить. Тебе бы ему позволить.
– Я не хочу… А откуда ты знаешь?
– Потому что он мне сказал. Не все кадеты у нас тайна за семью замками, Никс. Некоторые друг другу изливаются. Я скажу ему, чтобы он пришел сюда, когда приземлится. Впусти его в комнату, ладно? А теперь спи, Никс, или я тебя отключу.
При мысли о том, чтобы оказаться с Тристаном наедине, у Чейз начало колотиться сердце. Он действительно ее знает. И хотя ей было приятно открыто говорить с Сильф, Бунтарем и Тэннером, с Тристаном все иначе. Она закрыла глаза, пытаясь понять, как это у нее хватает храбрости сталкиваться с красным беспилотником, но не хватает силы сблизиться с одним пареньком.
