Близился час дня. Взглянув на большие настенные часы, Павел сложил папки с бумагами, сунул их в стол. Хотел уже встать и отправиться обедать, когда дверь кабинета открылась, вошел Чилим.
С первого взгляда было ясно, что с ним не все ладно. Был он какой-то бледный, осунувшийся, потерянный. Взглянув на Павла, Чилим, не говоря ни слова, подошел к бару и налил себе целый стакан водки. Залпом выпил его, потом шагнул к креслу и сел.
– Они мертвы, – выдавил Чилим и провел дрожащей ладонью по подбородку. – Татарин и Гоша. Они убили их.
– Местные? – помрачнел Павел.
– Нет… – Чилим покачал головой. – Эти звери, чудовища. Колыван не врал. Я сам едва спасся. Автомат потерял… – Он шмыгнул носом.
– Ты это серьезно? – Павел подозрительно смотрел на Чилима.
– Да правда это, Паша, правда! Я бы сам не поверил, если бы не увидел. И пули их не берут, у них броня на шкуре. Стреляешь, а им хоть бы хны. Один Татарину голову оторвал, как курице. Другой Гошу пополам перекусил. Третий чуть меня не сожрал.
Павел задумался. То, о чем рассказывал Чилим, казалось абсурдом.
– Кто они вообще такие? – спросил он. – Динозавры какие-нибудь?
– Да, похожи. Только не динозавры это… – Чилим затравленно взглянул на Павла. – Это демоны, Паша. Самые настоящие демоны! Я видел, как они появляются – просто из ничего, из воздуха.
– Из воздуха? – поморщился Павел. – Может, тебе показалось?
– Паша, я это видел! – Чилим ударил себя кулаком в грудь. – Один из них возник прямо передо мной, как привидение. Я даже пару секунд деревья сквозь него видел. А потом эта образина кинулась на меня, я едва успел унести ноги. Гоша и Татарин не успели… – Чилим опустил голову.
– А Колыван?
– Он в лес не пошел, побоялся. Теперь я его понимаю.
– Чушь какая-то… – Павел встал и прошелся по комнате. – Демоны, динозавры… Нас же на смех поднимут, если мы об этом скажем… – Он остановился у окна, немного помолчал. – Надо собрать ребят побольше, съездить туда и разобраться.
– Паша, не надо! – взмолился Чилим. – Ты не понимаешь! Я ведь говорю тебе, что это не просто динозавры, это что-то потустороннее! Нам с ними не сладить!
– Не трясись… – презрительно бросил Павел и снова опустился в кресло. – Ты понимаешь, что мы не можем оставить это просто так? Ведь это вызов нам – если мы сейчас отступим, об этом узнают во всех селах. Нас просто перестанут уважать, перестанут бояться.
– Можешь пристрелить меня прямо сейчас, но я туда больше не поеду, – ответил Чилим. – Ты же знаешь, Паша, я никогда никого не боялся – любому глотку перегрызу. Но это… – Он провел ладонями по лицу. – Это просто дьявольщина какая-то…
– Значит, надо попа позвать, – мрачно усмехнулся Павел. – Пусть покропит там все святой водой, кадилом помашет.
– Сожрут они твоего попа… – тихо отозвался Чилим. – Вместе с кадилом.
– Может, сожрут. А может, и подавятся… – Павел несколько секунд помолчал. – Скажи Потапу, пусть найдет до вечера попа. Завтра утром выезжаем.
На этот раз их кортеж состоял из пяти машин. За рулем передней сидел Потап, рядом с ним расположился Павел. На заднем сиденье сидели Чилим и пожилой священник.
Чилим пил весь вечер и всю ночь. Под утро он ненадолго уснул, потом, когда его разбудили, снова пил. От него несло спиртным, но пьяным он не выглядел. Священник, напротив, пребывал в полной прострации. Его выдернули из постели уже далеко за полночь, заставили «собрать свои манатки», посадили в машину и куда-то повезли. Ночь он провел в обществе двух пьяных боевиков и не менее пьяной и развратной девицы, пытавшейся его соблазнить, после чего его снова посадили в машину и теперь везли бороться с нечистой силой.
Позади ехали еще четыре машины – почти двадцать человек до зубов вооруженных бойцов. Павел был уверен, что его маленькая армия сможет справиться с любой нечистью. Надо будет, еще людей добавит. Нет здесь силы, способной ему противостоять, и все должны это помнить.
Потап вдруг притормозил, затем и вовсе остановил машину. Следовавшие позади джипы тоже встали.
– В чем дело? – Павел взглянул на Потапа.
– Не п-понимаю… – растерянно пробормотал тот. – Мы тут уже п-проезжали…
Павел огляделся.
– Что значит – проезжали? – не понял он.
– П-пять минут н-назад… – Потап указал на знак левого поворота метрах в десяти перед ними.
– Тоже пил? – догадался Павел. – Вперед!
Потап ничего не сказал. Машина снова тронулась с места, быстро набрала скорость. Остальные машины не отставали. Но не прошло и нескольких минут, как Потап вдруг снова нажал на тормоз.
– В-видишь? – Он дрожащей рукой указал на дорожный знак. – Опять…
Павел нахмурился. Он смотрел на дорожный знак, на открывавшийся в сотне метров впереди поворот. И понимал, что они уже здесь были.
– Я ведь говорил, что это проклятое место, – произнес Чилим.
Открыв дверцу, Павел вышел из машины. Из второй машины к нему подошел Серьга.
– Чего стоим? – поинтересовался он.
– Чертовщина какая-то… – ответил Павел. – Второй раз уже здесь проезжаем.
– Т-третий… – подсказал вылезший из джипа Потап. – Странно все это…
– Может, шутит кто? – предположил Серьга, явно еще не разобравшийся в сути проблемы.
Ситуация выходила из-под контроля. Передернув затвор автомата, Павел дал короткую очередь по знаку.
– В машину!.. – велел он.
Увы, это не помогло – несколько минут спустя их кортеж снова замер перед злополучным знаком.
– Твою мать… – выругался Павел.
Снова выбравшись из машины, он хмуро взглянул на изрешеченный пулями злополучный знак.
– И как это может быть? – тихо спросил подошедший Серьга, в его голосе чувствовался испуг.
– Не знаю… – мрачно ответил Павел. Взглянул на Потапа. – Тащи сюда попа!
Священника вывели из машины.
– Давай, святой отец, твоя очередь, – произнес Павел. – Сам видишь, проехать не можем. Чертовщина какая-то.
– Я попробую… – Священник тяжело сглотнул.
– Попробуешь? – Павел сдвинул брови. – Ты не пробуй – ты делай! – Он раздраженно покачал головой. – У вас же сказано: «Кто имеет веру с горчичное зерно…» и так далее. Я не прошу тебя двигать горы – просто открой мне эту чертову дорогу или я вышибу тебе твои пропитанные елеем мозги! Понял меня?!
Священник не ответил. Сделав несколько шагов вперед, он остановился и начал читать молитву.
– Вот так-то лучше… – пробормотал Павел.
Священник читал молитву около четверти часа. Закончил он тем, что окропил святой водой шоссе, дорожный знак, машины и всех, кто стоял рядом. Когда на Павла попали капли святой воды, он поморщился, но ничего не сказал.
– Все… – произнес наконец священник.
