— Они были на этом месте.
— Крыс, здесь платформа есть?
— Недалеко.
— Пошли.
«Защитник» остановился…
— S9, термоискатель засек огонь.
— Это они.
Подходим к платформе перехода. Немного поколебавшись, решил повесить излучатель на плечо. Огромный плац залит водой. Дезактивированный грузовой подъемник завис в полуметре над перекрытой вровень с полом шахтой. Над площадкой подъемника вздымается высокий и яркий костер, вокруг, как древние шаманы, сидят бледные твари из первого поколения — девятнадцать — скорей всего, они все здесь собрались. Огонь проложил световую дорожку по ровной, неподвижной поверхности темной воды. Стоило мне на нее ступить, как она зарябила и поблекла. Как только мы вышли из тоннеля, нас взяли на прицел… Терпеть этого не могу… Я положил руку на плечо, блокируя ремень излучателя.
— Пушки уберите! Мы поговорить пришли.
— Поднимайтесь. Только медленно.
Я залез на подъемник, но остался у самого края — мокрая шинель стекает ручьями. Двое подошли ко мне. Их длинные тени, брошенные на платформу вздрагивающим от сквозняка костром, с каждым движением языков пламени совершают стремительные выпады в мою сторону. Сами бледные спокойны, как обычно. Такое ощущение, что они полностью неподвижны, и только сквозняк колышет их белесо-фиолетовые волосы и черные шинели союзников, создавая иллюзию движения.
— Что вам нужно?
— Поговорить — за ужином.
— Вы пришли сюда через шторм, чтобы побеседовать за ужином?
— Надо серьезно поговорить.
Я понял, что когда они в группе, с ними общаться особенно тяжело — они практически неотличимы друг от друга, и мне трудно понять, кто из них ко мне обращается. Все подключены к дублированным линиям, но у них… Я никак разобраться не могу… Они как будто мыслят синхронно — каждое обращение я принимаю от разных существ… У них нет лидера, нет парламентера — они все вместе. Меня это сбивает с толку — это как тяжелая ментальная волна…
— У вас разумное существо в сумке.
— Это Кот — при стихийных бедствиях он нуждается в бережной транспортировке.
— Садись, человек.
Они подвинулись, освобождая мне место у костра.
— Сразу скажу — я против вас ничего не имею. Я очень сожалею о том, что сделал.
— За тебя поручились.
Ладно… Про каменного Стража поговорим потом…
— Я о вас ничего не знал… и действительно сожалею.
— Ты ведь пришел не для того, чтобы выразить соболезнования.
— И то правда.
Перед тем, как перейти к делу, я отдал бледным продукты. Они принялись за еду без промедлений. Думаю, так они будут сговорчивее. Попытался извлечь из сумки Кота. Межвидовые отношения — штука непростая, и зарекомендовал я себя… что говорить, отвратительно. В первые же дни пребывания в Шаттенберге съел пару крыс, пристрелил шестерых из первого поколения, и Кота еще чуть не замочил… Зато он, наконец, помылся…
— Кот, будешь ужинать с нами.
Из сумки показалась только голова с прижатыми к затылку ушами, да нервно подергивающийся кончик хвоста…
— Кот, вылезай. Хочешь, я тебе мясо поджарю?
— Айнер, мне стыдно.
— Бывает.
— Я струсил.
— Ты преодолеешь свои страхи. Я тебе помогу, можешь не сомневаться.
— Лучше я сам.
— Как знаешь. Давай вылезай, а об этом потом поговорим.
— Нет. Я боюсь умереть. Никогда не думал, что это может случиться на самом деле и в любой момент. Это казалось чем-то далеким, запредельно далеким и ненастоящим… а теперь… Мне страшно.
— Не так уж это и ужасно.
— А откуда мне знать?..
— Рано или поздно сам убедишься.
— Лучше я тебе на слово поверю.
— Вылезай!
Вылез, наконец, сразу шерсть приглаживать начал.
— А теперь продублируй свою линию на всех нас.
— Я не могу.
— Это просто. Ты хотел помогать — давай помогай. Только лишнего не болтай.
Бледные молчат, смотрят на меня невыразительными, немигающими глазами. Они из-за этого всегда кажутся напряженными и непредсказуемо опасными.
— Айнер, а как узнать, что лишнее?.. Ух ты!.. У меня получилось!.. Я никогда еще не открывал столько линий!..
Судя по взгляду этих бледных тварей, у Кота действительно получилось…
— Что может сказать кот из того, что нам неизвестно, Фридрих Айнер?
Не думал, что я так широко известен в андеграунде планеты… Осталось порадоваться, что Кот мне теперь и мысли передать не даст…
— Теперь я могу открыть сколько угодно линий! Я теперь все могу! Мы через такое прошли!.. Там наверху такое было!.. Я думал, мы умрем! То есть я так не думал до того, как понял, что мы можем умереть… А Айнер знал, но все равно пошел! Но у него-то выбора не было!.. Правда, я подозреваю, что у меня его тоже не было, раз уж и я пошел! Что-то заставило меня пойти — не Айнер, конечно… Айнер сказал, что время идет, и нас оно ждать не будет. Он и сам, как это время — никого и ничего не ждет! Я тоже не хочу ждать…
Похоже, что для бледных в этом потоке кошачьих мыслей информации предостаточно — они ничего не говорят, ничего не спрашивают. Трудно к ним подступиться… Все-таки они к машинам ближе, так что лучше сразу в тему. Я заткнул Коту рот куском мяса — это его отвлечет.
— Вы здесь все?..
— Теперь уже все. Один из нас в бункере 071-24…
— Он жив. Как я понял, крысы передали вам информацию.
— Без подробностей. Они заключили с тобой союз…
— Да, они мои союзники.
— Идеологии крыс претит человеческая агрессия, нетерпимость и межвидовой нацизм.
Вот как значит… Зато ясно, к чему клонят эти бледные призраки. Не то чтобы они настроены враждебно, но какая-то неприязнь явно прослеживается…
— Об этом мне известно.
— Крысы заключили союз с человеком, но не с людьми…
— Все верно, я не могу отвечать за нашу систему. Люди просто не замечали крыс — лишь поэтому крысы еще живы. Но, несмотря на это, они пошли на такой союз. Он может сохранить им жизни. О протяженности во времени пока говорить рано.
— Не многие люди называют вещи своими именами даже в мыслях.
— Я боевой офицер — у нас так положено.
— На принципы людей рассчитывать сложно.
— Не спорю. Но их принципы и дальнейшие действия уже рассчитаны точно.
— Что это значить, Фридрих Айнер?
— То, что их еще возможно остановить.
— Ты знаешь, что делать?
От сознания этих существ исходят тяжелые волны, они медленно надвигаются на меня… Никак не могу понять, что это — может быть, запрещенные приемы передачи? Не знаю… Возможно, это мое субъективное восприятие — если идти от противного, они тоже могут воспринимать мои передачи, как что-то резкое, острое…
