На третье же утро вельдчонок едва не впереди всех отроков вышел на ристалища. С превеликим блаженством на лице он поднял голову к ясному небу, будто в первый раз заметил, что погода ещё радует теплом, а ветер не так студён, как это бывает в конце Паздерника. Рогл даже внимания не обратил на то, как парни, проходя мимо, нарочно задевают его плечами. А вот Млада хорошо это видела, и их злые усмешки вовсе ей не нравились.
Полдня Рогл по её настоянию околачивался в стороне и только наблюдал за тренировкой отроков, которые в этот раз лезли из кожи вон, чтобы показать себя во всей красе. Мол, если бы не рост да ещё худощавые по-юношески плечи — то и от настоящих воинов их не отличишь. А Млада всё раздумывала, стоит ли тратить на вельдчонка силы. То, что он на словах бежал ото всякой привязанности к родичам, могло быть обычной уловкой. Да и в дружине не одобрят.
Но случилось так, что, проторчав без дела едва не до вечера, Рогл подошёл к ней, крутя в пальцах подобранную где-то стрелу.
— Я тоже хочу стать отроком, — проговорил он тихо, коротко сухо закашлялся, но продолжил: — И стрельцом. Если воеводы позволят.
— Да кто ж их знает…
Воевод предстояло дожидаться ещё две, а то и три седмицы, да и вряд ли они разрешат подготавливать Рогла наравне с остальными. Млада внимательно посмотрела на вельда. Он отрешённо разглядывал и пробовал пальцем наконечник стрелы, будто ответа вовсе и не ждал. За три дня он стал выглядеть малость лучше, хотя и не до конца пропали с его лица бледность и ссадины. На скуле отливал желтизной застарелый кровоподтёк.
Как заставить себя ему верить? Или не стоит и пытаться?
— Я давно не стреляла из лука. Но научу тебя тому, что умею, — знакомые, произнесённые когда-то другим человеком слова резанули слух.
Рогл головы не поднял, но заметно просветлел. Млада лукавила: пусть она много лун не брала в руки лук, а стреляла из него отменно. По-другому арияш не готовили. И, коли у вельдчонка обнаружится хоть малая толика способностей и усердия, он станет одним из лучших стрельцов в княжеском войске.
Если отрокам и не понравилось, что Млада взялась обучать вельдчонка вместе с ними, они хорошо это скрывали. Лишь иногда можно было видеть их недобрые взгляды, направленные на нового товарища. А Рогл, казалось бы, по-прежнему ничего этого не видел. Во все глаза он смотрел на Младу, во все уши слушал, что выгодно отличало его от других отроков, которые частенько отвлекались или начинали переговариваться между собой. Как будто вельда вела теперь цель, которой он обзавёлся, пока сидел в темнице. Оно и понятно: доверие в дружине ему ещё только предстояло заслужить. В то время как другие парни считали, что ещё пару лет рутинной подготовки — и они точно кмети. Но уже сейчас можно было сказать, кто из них при этом станет настоящим воином, а чьё имя при встрече воеводы не сразу и вспомнят.
И вечером первого дня обучения Млада, отправляясь в трапезную, оставила Рогла упражняться на ристалище в свете факелов. Уходить вместе с отроками он наотрез отказался и всё упрямо вскидывал лук, попадал то в самую серёдку мишени, то мимо. Тихо ругался сквозь зубы, собирая стрелы, и становился с оружием на изготовку снова. Значит, быть кровавым мозолям на его пальцах поутру.
— А ты, видать, твёрдо решила вырастить того, кто тебе потом в спину нож всадит? — плеснул в спину Младе насмешливый вопрос, когда та проходила мимо одного из длинных и шумных столов трапезной.
Кмети, до того громко переговариваясь и хохоча, замолчали. Многие из них уже знали, что в таком тоне разговоры с Младой лучше не заводить. А этот, видать, решил на своей шкуре проверить. Она обернулась и окинула взглядом широкоплечего, почти как Медведь, дружинника. Только волосы его были светлее, а лицо — уже. Вышивка на рубахе выдавала в нём древнера — а те, как известно, любили лезть на рожон.
— А ты подойди ко мне да попробуй всадить нож в спину, — проговорила Млада ласково. — Я даже глаза закрою, чтобы тебе легче было.
Парни хохотнули, но некоторые смолчали, поглядывая на задиристого кметя. Тот, впрочем, ссориться с Младой, похоже, не собирался. И только почуяв это, дружинники снова расслабились, а кто-то тут же потерял интерес к их разговору.
— Я б со спины к тебе за другим делом подошёл, да вот детей ещё хочу заиметь попозжа, — усмехнулся древнер. — Так что не стану.
— Нечего тогда языком молоть, — Млада дёрнула плечом и пошла дальше.
— Ты просто поосторожней с ним будь. Коль скоро его из темницы выпустили. Глаз у него нехороший. Замышляет вельд что-то.
То, что древнеры по-прежнему сохранили связь с Богами и духами своего племени не в пример лучше других в княжестве, Млада знала. Даже старейшины их племён были ещё и волхвами, которых опасались все соседи. Во многом, что случалось вокруг, древнеры видели знаки и предзнаменования, зачастую недобрые. Вот и кметь, который, поди, с самой юности в дружине живёт, якобы что-то почуял. Так что нечего удивляться его словам.
Да, Рогл стал гораздо угрюмее после того, как посидел в темнице — да и кто бы на его месте радовался. Но в поведении или даже взгляде вельдчонка, Млада не видела угрозы для других. Пока что.
Закончив с вечерей, она решила перед сном прогуляться до сада, который с недавних пор ей полюбился. Уж больно хорошо и тихо там было. Яблоки уже почти совсем осыпались, и теперь воздух наполнял сладковатый дух перезрелых, а то и подгнивающих плодов. Сквозь оголившиеся ветки проглядывал свет луны, рассекая землю мудрёно переплетёнными тенями. Правда, капища Млада избегала. Не понравилось ей, как встретили её здешние Боги, пусть это всё могло просто привидеться. И даже после нежданной помощи во время испытания железом, она не стала им больше доверять. Да и, чего таить, старалась меньше думать об этом странном случае. Ладно хоть князь не позволил расползтись по дому слухам, которые могли бы со временем стать опасными.
Снова и снова разглядывая начисто зажившую ладонь, Млада неспешно шла между дружинных изб, когда услышала в отдалении тихую возню. Как будто кто-то шептался и толкался за углом. Сквозь плотные сумерки она увидела, что рядом с ристалищами за стеной избы прячутся пятеро отроков. Те приглушённо разговаривали да то и дело поворачивали головы в сторону Рогла, который всё с тем же упрямством, будто стремясь вконец измочалить мишень, продолжал стрелять из лука. Руки его заметно дрожали от натуги, правый локоть уже не хотел подниматься на уровень глаз, да и промахов стало, по всему, гораздо больше. Но, словно одержимый, мальчишка не торопился покидать стрельбище.
Парни наблюдали за ним недолго, а затем, решившись, кучкой вышли в круг света. Млада, тихо ступая по чавкающей земле, последовала за ними. Не то чтобы она собиралась вмешиваться, но и без присмотра мальчишек оставлять негоже.
