— Шант тут ни при чем… Погано убивать людей, Сарт, убивать не в бою, не защищаясь, а вот так, вероломно… можно сказать, уподобился им же.
— Но ведь так было надо, разве нет?
— Надо… — Кинт вздохнул и сел на кровати, свесив ноги, — ладно, сходи к дежурному, пусть кипятка приготовит.
На станции Латинг, Кинта и Сарта встречал Тьетэ. Кинт кивнул, поздоровавшись и не проронив ни слова, уселся в повозку.
— В казарму? — спросил Тьетэ.
В ответ Кинт снова кивнул.
— Там, в казарме, пятеро бойцов тебя ждут… Прибыли вчера утром, от этого капитана… эм…
— Агиса.
— Точно! С виду так суровые бойцы.
— В Степном форту других не было.
— Может тебя домой? Отдохнешь?
— Три дня в вагоне бока отлеживал, в казарму.
Настроение Кинта по прибытию в казарму, изменилось в лучшую сторону, встреча с боевыми друзьями, старшими товарищами, наставниками — хорошее лекарство от хандры.
К следующей весне, на двое суток пути от Латинга во все направления, нападения на составы, да и на обозы на трактах, практически прекратились. Постоянные конные разъезды, без графика и точного маршрута, отбили желание у лихих людей поживиться близ Латинга. Личный состав службы охраны треста увеличился до тридцати человек. Командование двумя кавалерийскими звеньями Кинт доверил Ракэ, тому самому ворчуну и зануде, с которым в казарме Степного форта Кинт делил маленькую комнатушку. Ракэ был идеальным командиром, и Кинт даже не отвлекался на то, как ведется патрулирование, главное, видны результаты, и уж кому–кому, а не Кинту учить Ракэ, как организовать службу по охране и патрулированию дорог.
Вагон с секретом, после нескольких удачных отражений нападений, уже перестал быть таковым, то есть слухи о «стрелках в скорлупе» расползлись достаточно быстро. Пару раз случалось, что некого было отправить в дальний маршрут на север, и «скорлупу», как прозвали вагон налетчики, прицепляли к составу пустым, но ведь про это никто не знал и поездка проходила без эксцессов. «Скорлупу» немного усовершенствовали, таиться теперь было бессмысленно, и на крыше соорудили две удобные стрелковые ячейки. Бойцы были надежно укрыты за срубом в три толстых бревна. Армейское тяжелое вооружение выбить так и не получилось, не пошла на это транспортная палата при парламенте, по разным причинам… но господин Тьетэ, как–то с глазу на глаз рассказал Кинту, что, несмотря на успехи в организации охраны и положительные результаты ее работы, разного рода ветеранские группы считаются опасными и в парламенте решили, что вооружать их чем–то более серьезным, чем карабин не стоит. Слишком много в последние времена стали проявляться подобные ветеранские организации, в том числе, их члены все чаще мелькали во время участившихся бунтов в столице и в других больших городах. Даже в Латинге была попытка бунтовать, но сытой осенью мало кто поддержал революционные настроения отставных вояк. Бунт быстро подавили, виновных арестовали, судили и сослали на каторгу, а зачинщиков казнили, причем тихо, не делая из них жертв, просто отвезли в Сырую рощу, расстреляли и закопали. В газетах все меньше писали о политике как внутренней, так и внешней, и все больше о достижениях науки, искусстве и успехах на товарных биржах.
Служба была налажена, Ракэ регулярно в разъездах, Грат руководит четырьмя группами бойцов, которых по графику дежурства либо сажает в «скорлупу», либо переодетыми в цивильное в купе пассажирского вагона. Сарт так и оставался для Кинта тенью, он везде следовал за ним, учился. Кстати, Сарт стал частым гостем в доме у покойного лавочника, и уже который месяц не ограничивается посещениями каждые две недели, чтобы поделиться жалованием, а бывает по несколько раз в неделю. Дочь ремесленника тому причина, если еще в прошлом году она была прыщавой толстушкой, то этой весной расцвела, вытянулась, похорошела и стала очень привлекательной девушкой. Кинт уже несколько раз замечал ее в обществе Сарта в одном из ресторанчиков в центре Латинга.
Была еще приятная новость — осенью Кинт получил письмо от Дукэ, долго же на северо–восток и обратно ходит почта. Дукэ писал, что получилось купить одну самоходную баржу и почти новую, нанять команду и выполнить десяток рейсов и, пока была открыта навигация, Дукэ надеялся еще на несколько контрактов. Дукэ передавал от всех друзей в Конинге добрые пожелания, а также сообщил, что Кинту необходимо посетить казначейское управление в ратуше Латинга и получить причитающиеся ему пять сотен золотых кестов — первая прибыль за сезон, которую стало приносить их совместное с Дукэ дело. Получив деньги, Кинт спросил совета господина Тьетэ о том, как лучше ими распорядиться.
— Попробуйте приобрести акции той или иной торговой гильдии, или гильдии промышленников, — ответил Тьете, когда Кинт пришел к нему за советом, — или, в конце концов, можете вложить средства в северо–восточный трест железных дорог, и тогда вы будете охранять не только имущество треста, но и немножко свое.
— Все же, куда лучше?
— Ну, дорогой мой Кинт, здесь я вам не советчик, а вдруг акции не будут расти в цене? Так что куда вкладывать деньги, решать лишь вам.
— Понятно…
Не терзая себя изучением биржевых новостей, Кинт через представителя оружейного дома Ренэ, прибрел несколько акций оружейного завода, и для него стало откровением, что такое возможно только лишь благодаря упразднению монархии, раньше не аристократу такого не позволялось.
На севере, близ Тека, стало гораздо спокойнее, то ли благодаря прошлогодней расправе в особняке, то ли из–за расположившегося в Северном форте большого отряда армейского корпуса в пять сотен штыков, что прибыл на усиление границы. Армейцы иногда патрулировали город, иногда устраивали облавы на контрабандистов вместе с новым начальником городской жандармерии. Вот только пока лежат снега, от кочевников много проблем, прошедшей зимой обнаглели, и несколько раз нападали на фермы и дома на северной окраине Тека.
У Кинта стало появляться больше свободного времени, он уже несколько раз посещал Тек, отпрашиваясь у господина Тьетэ на пару дней, останавливался в доме Григо, где стал желанным гостем… У Сэт были свои планы на Кинта, Григо все чаще называл Кинта «сынок», а Кинт, не желая никого обнадеживать понапрасну, держал дистанцию и пытался строить из себя друга семьи… пока получалось, но с каждым приездом получается все хуже и хуже. Да и Сэт похорошела, в ней расцвела настоящая женщина… Кинт увидел это, когда приехал на первые выходные первого летнего месяца. За ужином Сэт, по откуда–то появившейся у нее привычке отпускала колкости в адрес Кинта, на что Григо лишь улыбался, так, «глазами». Сэт мстила Кинту за холодность, за «дружеские» поцелуи в лоб, и Кинт это понимал и смиренно терпел…
