– А наблюдательные посты? Секреты? Патрульные дозоры, наконец? Не может такого быть, чтобы за пустошью вообще не наблюдали!
– Наблюдателей нет, – стоял на своем Механик.
Потап сделал недоуменный жест, мол, хотелось бы, конечно, считать противника круглым идиотом, но что-то слабо верится. Тут я был с Лешей солидарен. Ну не может быть все так просто! Наверняка есть подвох. И все же я был уверен – надо рискнуть и пройти через пустошь.
– Бедуин? – Потап вопросительно посмотрел на меня.
– Я за прогулку. Доверимся Меху. Он ведь пойдет с нами, причем в первых рядах, и вряд ли захочет нарваться на пулю снайпера… Или на мою, если вдруг решит завести нас в ловушку. А, Мех? Тебе же охота еще немного пожить?
– Не немного, – фыркнул наемник. – В этом смысле я оптимист.
Вскоре весь наш маленький отряд собрался возле «Памятника равновесию». Потап установил очередной маячок, помечая путь для группы Зинчука, которая должна была следовать за нами. Кроме того, Леша все-таки решил прикрыть тыл – оставил двоих егерей: Лома и Коваля с пулеметом. А трое егерей, Фига, Лось и Толмач, пойдут с нами через пустошь.
Закончив организационные моменты, Потап кивнул Механику:
– Давай, руководи. Здесь ты – главный.
– Первой через пустошь пойдет Юрун, я за ней, – начал напутствовать людей Механик. – Юля, а ты будь предельно внимательна. Не торопись. Если возникнут сомнения, посоветуйся со мной. – Наемник обернулся к группе: – Помните, идти след в след! Шаг в сторону, и… Это даже не смерть. Это гораздо хуже. – Он едва заметно содрогнулся. – Ну что? Все готовы? Юрун?
Следопыт кивнула.
– Тогда вперед. – Механик ободряюще улыбнулся ей и провел ладонью по ее щеке. – Не бойся. Если что, я рядом.
Кулаки у меня зачесались, но пришлось сдержаться.
Судя по злобному взгляду, Могильщик испытывал к Механику чувства, очень похожие на мои. Волосатому изгою наемник не нравился совершенно, и тем более он не хотел видеть его рядом со своей обожаемой воспитанницей.
Юля ничего не заметила. Она медленно пошла вперед. Механик двинулся следом. За ним пристроился я. А в затылок мне задышал Могильщик. Вернее, один из представителей целого коллектива Могильщиков. Он попытался оттеснить меня в сторонку, чтобы самому держаться как можно ближе к Юрун, но я был тверд и решительно поставил его на место. Точнее, растопырился так, что обойти меня можно было, только сойдя со Змеиной тропы.
Могильщик смирился и в отместку принялся наступать мне на пятки. Я укоризненно покачал головой. Ну что за ребячество, в самом-то деле!..
Окаменевший человек, которого я разглядел в бинокль с холма, застыл на бегу, не преодолев и десяти метров по опасной пустоши. Но самое страшное – он был жив. Его глаза буквально выпрыгивали из орбит. Жуткое зрелище. Если бы не глаза, можно было подумать, что перед нами самый обычный памятник, выполненный весьма талантливо и со всеми подробностями, вплоть до складок на мешковатой куртке и мелких морщинок на лице.
Юрун встретилась с каменным истуканом взглядом, побледнела и замерла на месте. Механик приблизился к ней, взял за плечо и склонился к ее уху:
– Юля, очнись. Не смотри на него. Гляди только на нить.
– Мех, а ему никак нельзя помочь? – севшим от напряжения голосом спросила Юрун.
– Можно…
Наемник вытащил ПБ и выстрелил «памятнику» в глаз. Пуля ввинтилась в мозг, прекращая мучительную псевдожизнь. Мех убрал пистолет и пояснил:
– Скорее всего, это один из пленников – рабочий с завода. Ему специально велели бежать по пустоши, чтобы показать остальным, какие будут последствия… Все, Юля, забудь о нем. Пошли дальше. Видишь нить?
– Вполне отчетливо.
Тренированная воля следопыта помогла Юрун быстро выкинуть каменного пленника из головы и целиком сосредоточиться на маршруте.
А вот Механика заколбасило не по-детски. Внешне он оставался невозмутимым и спокойным, но чудовищные воспоминания накрыли его со страшной силой. И невольно передались мне. Опять включились мои экстрасенсорные способности. Откуда-то из глубин подсознания начали подниматься яркие образы, сами собой складываясь в целостную картинку…
…Ведро холодной воды выдернуло Игната Панина из блаженного забытья. И тут же в истерзанное тело вернулась боль.
– Очнулся, – сообщил Айболиту один из скороходов. – Ну, что? Будем продолжать?
Тот не ответил. Подошел к подвешенному на дыбе строптивому рабу и посмотрел ему в лицо.
– Игнатушка, родной, – задушевным тоном произнес Айболит. – Ты у нас всего неделю, а я уже… впрочем, неважно сколько. Долго. Очень долго. И за это время повидал немало таких, как ты. Зубастых, непокорных, гордых. Инженеры, кандидаты наук. Был даже один член-корреспондент РАН. Ты помнишь того члена, Троян?
– А как же, – ухмыльнулся скороход. – Башковитый был мужик. Только слишком быстро спятил от своей учености.
– Ну, спятил-то он не от учености, а когда висел на дыбе и давился собственным… хм… причиндалом. Кстати, давно хотел спросить тебя, Троян. Зачем ты оттяпал у товарища ученого его мужское достоинство и запихал ему же в рот?
– А что такого? Весело же, когда член-корреспондент жует свой член. Ты тогда тоже смеялся.
– Не преувеличивай. Так, улыбнулся пару раз… – Айболит вновь уставился на раба. – Троян у нас вообще весельчак. Пошутить любит. Кстати, чтоб ты знал, Троян – командир гарнизона нашей базы. Главный вояка, так сказать. Советую с ним дружить, Игнатушка, и не огорчать по пустякам.
– Троян… дружить… – шевельнулись обожженные губы того, кого впоследствии назовут Механиком. Сказано было не столько для Айболита, сколько для себя самого. Игнат Панин умел делать выводы из ситуации и не собирался дважды повторять собственные ошибки.
– А вообще, Игнатушка, у тебя с этой дыбы есть только два пути, – продолжал Айболит. – Либо сдохнуть… причем легкой смерти не обещаю… Сколько дней подыхал тот член, Троян?
– Быстро загнулся. Слабак. Рану в паху-то мы ему прижгли, чтоб кровь остановить. И обезболивающее дали, чтоб от шока раньше времени не загнулся. Так он, гаденыш, от инфаркта сдох. Сердце не выдержало вкуса собственного хрена во рту. А вот после него у нас был один конструктор-оружейник… Как его звали-то? Уже и не помню… Так вот он долго на дыбе протянул. Дня три кричал. Поседел и охрип, а не сдыхал. Мои ребята даже ставки делали, сколько он протянет. Живучий, гад, был. На третий день мы ему брюхо вспороли, кишки вокруг шеи обмотали и на них его же и повесили. Так он еще минут десять ножонками сучил…
– Слыхал, что с бунтарями у нас делают? – Айболит стал серьезным. – Твои порезы и ожоги – это так, отеческая ласка. Всерьез Троян за тебя еще не брался… Так вот, Игнат. Ты отличный наладчик. И ты нам нужен. Но только послушным или… мертвым. От бунтаря проку мало. Так что решай прямо сейчас. Либо тебя снимают с дыбы и ты становишься нашим самым преданным псом, либо… Ну, Троян придумает, что именно с тобой сделать.
