в первую же псину, вылетевшую из калитки. Это метис аргентинского дога, но не факт. В темноте хрен разберёшь. Я просто помню, что подобные твари бродили по имению Ставриных, когда глава рода ложился спать.
Груз у меня добротный, шипованный.
Пёс катится по земле с проломанным черепом.
Адреналин бурлит в крови, я продолжаю раскручивать цепь. Из калитки вырывается второй пёс, тоже полукровка, и огибает меня по широкой дуге, яростно рыча. Вслед за собакой выдвигаются охранники.
Мне хана.
Первый боец вооружён копьём, второй держит в руках катану. Я обрушиваю шипы на собаку, но дог ухитряется вильнуть в сторону, уклонившись от удара. Становится не по себе. Делаю шаг к забору, перехватываю цепь посередине, закручиваю восьмёрку и на очередном обороте отпускаю цепь, выстрелив серпом в мужика с катаной. У меня есть небольшое преимущество — глаза привыкли к темноте. Мечник реагирует на движение, пробует отбить удар, но серп захлёстывает его руку вместе с мечом. Рву на себя. Чувак недоумённо смотрит на обрубок руки, из которого хлещет кровь. Всё бы ничего, да только второй тип разорвал дистанцию и, похоже, увидел меня, а пёс, рыкнув, бросился в атаку.
Голову пронзило яркой вспышкой.
Что это за хрень?
Окружающее словно присыпало снегом. Враги, улица, тени и столбы сделались схематичными, призрачными. По моим жилам потекла энергия. Ещё толком не понимая, что происходит, я вжался в кирпичную кладку… и чуть не упал. Преграда, отделявшая виллу Ставриных от затопленной мраком улочки, больше не существовала! Я провалился сквозь стену и обнаружил себя на газоне. С трудом удержав равновесие, я обернулся и увидел людей, бегущих в мою сторону. Четверо мужчин неслись по каменной дорожке, один из них слегка отстал.
Кошусь на забор.
Вместо кирпичной кладки — условные контуры, прозрачные поверхности. Я вижу пса, лающего на стену, согнувшегося в три погибели однорукого охранника и копейщика, устремившегося к калитке.
Я прошёл сквозь стену?
Похоже на то.
Тело наполнено живительной энергией, она хлещет через край. Вместе с тем, мне нужно приложить усилие, чтобы сохранить прозрачность кладки. Стоит расслабиться — и забор обретает материальность.
Подтягиваю и скручиваю цепь. Перехватываю поудобнее серп, разворачиваюсь и бегу через сад к соседней вилле. За спиной раздаются крики, собачий лай, по всей территории усадьбы загораются фонари. Дом оживает, на втором и третьем этажах вспыхивают квадраты окон…
Слева раздаётся шорох.
Один из охранников умудрился зайти наперерез, при этом бежал он гораздо быстрее меня. Притормозив, я раскрутил цепь и на втором обороте влепил груз преследователю в висок. Дёрнул назад, перехватил поудобнее и замер с отведённым в правой руке серпом. Охранник выронил меч и упал мордой в траву.
Звуки погони приближались.
Сорвавшись с места, я одолел метров десять по прямой и чуть не врезался в очередной забор. Ладно, я же теперь одарённый, так? Прилагаю мысленное усилие, выбрасываю из головы всё лишнее и… во второй раз просачиваюсь сквозь ограду.
Новый двор.
Тихий и спящий.
Здесь всё попроще, поскромнее. Дом частично недостроен, собак не видно. Я выпрыгнул на плиты зоны барбекю. Рядом беседка, мангал, парочка плетёных кресел. Над головой сетчатая конструкция, по ней вьются виноградные лозы. Ни ворот, ни калитки.
Куда бежать?
За забором Ставриных — маты, лай, хаос.
Пересекаю площадку, снова пускаю энергию по венам и проскальзываю на третий участок. Здесь царит полный минимализм — газон, каменные дорожки и высаженные вдоль бордюров молодые туи. В глубине — двухэтажный особняк с кучей навесов, выступов и боковой лестницей.
В ста шагах от меня — чугунный забор.
Срываюсь в спринт.
Бегу вдоль забора, стараясь не шуметь и не выбираться из тени. Уповаю на то, чтобы хозяева не держали во дворе что-нибудь злобное и рычащее. Дом, к моему удовольствию, погружён во тьму. Только парочка тусклых ламп освещает парадное крыльцо и небольшую площадку с припаркованной легковушкой.
Ограда растворяется в сером мареве, обретает прозрачность — и я вылетаю на широкий тротуар. Притормаживаю, оцениваю обстановку и сворачиваю направо. Вновь разгоняюсь, перепрыгиваю через капот хромированного коллекционного монстра, огибаю чёрный фургон и несусь по прямой до ближайшего перекрёстка. Кусаригама оттягивает руку, цепь звенит, но я не бросаю оружие.
Перебегаю на противоположную сторону улицы, игнорируя мигающий жёлтым светофор. От меня шарахается держащаяся за руки парочка. Сворачиваю в арку за газетным киоском, пробегаю по гулкому тоннелю, оказываюсь в тесном переулке, опять поворачиваю направо, затем налево и лишь после этого успокаиваюсь. Мои преследователи явно не умеют пролезать сквозь стены, так что на сегодня приключений достаточно.
Сделав несколько шагов, я понял, что ошибаюсь.
Виски прорезало адской болью, полутёмная улица качнулась вбок и, чтобы не упасть, я ухватился за шероховатую поверхность. К горлу подступила тошнота. Слабость накатила такая, что даже пальцем не шевельнуть…
Кусаригама выпала из ослабевших пальцев.
Я потерял сознание.
— Живой?
Знакомый голос вернул меня на улицы Фазиса.
По тротуару гулял порывистый ветер. В небе собирались тучи, пахло дождём. Вдалеке прогремело. Безлюдная улица встретила меня тусклым светом фонарей и пробегающей мимо собачьей стаей.
Шевельнувшись, я понял, что лежу на грязной мостовой. А сверху надо мной нависает лицо человека… которого я совершенно не ожидал увидеть в этот неурочный час.
Маро.
— Вставай, — сказала бессмертная. — Подвезу.
Головная боль и тошнота схлынули. Я не чувствовал никаких побочных эффектов от своего пробуждения. Рядом валялся серп кусаригамы с размотанной цепью и застрявшим в решётке водостока шипованным грузом.
Маро перехватила мой взгляд.
Похоже, игрушка её впечатлила.
Игнорируя протянутую руку, я выпрямился. Прислушался к собственным ощущениям. Ничего. Меня не ведёт в разные стороны, не штормит, не выворачивает наизнанку. Можно вдыхать полной грудью свежий морской воздух и наслаждаться жизнью.
— Квартал оцеплен полицией, — предупредила Маро. — Лучше убраться отсюда.
Я не сразу понял, на чём она собирается меня отсюда вывозить, а когда понял, то застыл в немом изумлении. У бордюра, отделяющего пешеходную часть от проезжей, был припаркован «Харлей Дэвидсон». Нет, вы шутите? Легендарный байк, на котором носятся по ночным проспектам очень плохие парни, переместился сюда? На этой планете даже страны нет, в которой «харлеи» собирают…
Шагнув к мотоциклу, я оценил глубину своих заблуждений. Да, это настоящий чоппер с низкой посадкой, мощным V-образным мотором и рамой, оснащённой сайлентблоками. Ящик для аккумулятора под седлом в наличии, так что я почти уверовал в то, что передо мной классическая «дюна»… но нет. Спидометр на бензобаке отсутствует, характерных задних амортизаторов тоже не видно.
— Это «харлей»? — вырвалось у меня.
— Не
