– Монджа! – рявкнул адмирал, соединяясь.
На экране опять возникло встревоженное лицо начальника разведки. Адмиралу «северян» показалось, что за то недолгое время, что они не виделись, полковник успел похудеть.
– Ну? – хмуро осведомился он. – Что ещё у нас случилось? Правительство и парламент хором сложили с себя полномочия?
– Пирамида поднимается.
Адмиралы переглянулись.
– Повтори, – потребовал Ттафу.
– Пирамида начала подъём из моря. Скорость – десять метров в секунду. Минуту назад.
– Картинку! – приказал Ттофу и машинально опрокинул в рот пустую рюмку.
* * *Оскар открыл глаза и сразу ощутил, что жить ему осталось совсем недолго. Несколько минут, если считать по земному времени (почему бы и нет? Земной счёт ничем не хуже прочих). Все стандартные резервы его невероятного, фантастического искусственного организма были исчерпаны, и это обретение сознания было последним всплеском. Обусловленным тем, что включился «резерв смерти», дающий возможность перед уходом сделать то, что необходимо.
Боялся ли он смерти? Нет. Ни раньше, ни сейчас. Хотя и неоднократно думал об этом. Что такое страх? Разумное существо, получившее жизнь естественным путём, обычно боится что-нибудь потерять. Родных и близких, деньги (очень странный эквивалент материального богатства), здоровье, саму жизнь, в конце концов. Ещё оно боится боли и вообще неприятных ощущений.
Родных и близких у Оскара не было. Болеть он не мог по определению. Деньги ему были не нужны. Жил он почти вечно (согласимся, что миллион лет мало чем отличается от вечности, если рассматривать эти два срока, с точки зрения существа, не доживающего и до ста лет). Даже когда совсем недавно Пирамиду захватили Призраки, Оскар не боялся, а просто действовал. Так, как должен был действовать. Ни больше, ни меньше. Атака была успешно отражена, «УБы» вернулись на свои места и… Что было дальше? Он не помнил. Сознание покинуло его. И вот теперь включился «резерв смерти». Несколько минут. Вполне достаточно, чтобы сделать то, что должно.
Он поднялся с пола и огляделся. Тайный ангар с «УБами». Десять, двадцать… сорок. Все на месте. Хорошо.
Шагнул к стене, на которой виднелся стандартный терминал связи с ЦМП. Сдвинул в сторону защитную панель, приложил ладонь к сенсорной мембране (он мог бы отдать команду голосом, но так было надёжнее).
– Циля Марковна на связи, – раздался ворчливый женский голос.
Циля Марковна… Какая ещё Циля Марковна? Ах да. Люди. Люди дали ей это имя. Стоп. Люди! Люди и потом свароги. А откуда тогда взялись Призраки, против которых он выпустил «УБов»?
Но размышлять о чем бы то ни было времени уже не оставалось.
– Циля Марковна, это Оскар.
– Слушаю, Оскар, – ему показалось, что в голосе компьютера звучит затаённая обида, хотя он и понимал, что этого быть не может.
– Доложи о повреждениях.
– Докладываю. Повреждения незначительны. Как только я получу полный контроль над Пирамидой, они будут немедленно устранены.
– Живые или мёртвые разумные существа в Пирамиде есть?
– Живых нет. Мёртвые есть.
– К каким видам принадлежат мёртвые и сколько их?
– Виды: люди и свароги. Людей – пятеро. Сварогов – двести пятьдесят четыре.
– Ясно. Бери контроль над Пирамидой.
– Слово.
– Разум во тьме.
– Принято.
Оскару показалось, что стало легче дышать. И светлее. Но, разумеется, только показалось. С чего бы?
– Я умираю, – сказал он.
– Вижу, – ответила Циля Марковна.
Он помолчал две секунды – ровно столько, сколько мог себе позволить. Всё-таки умирать не хотелось. Интересно, для таких, как он, существует загробная жизнь, или верить в неё так, чтобы она стала реальностью, привелегия разумных существ, рождённых женщиной? Бессмысленный вопрос. Помру – узнаю.
– Приказываю, – сказал он. – Сразу после моей смерти ввести в действие план «Запасной выход». Всё ясно?
– Да, – ответила Циля Марковна.
– Повтори.
Ему показалось, что Циля Марковна едва слышно вздохнула.
– Сразу после твоей смерти ввести в действие план «Запасной выход».
– Хорошо, – сказал он. – Теперь всё. Не поминай лихом.
– Прощай, Оскар. Я буду о тебе помнить.
Этих слов он уже не услышал. В неуловимо короткую долю мгновения его сознание сжалось в сияющую точку и вспыхнуло, подобно новой звезде, пожирая всё и сразу – восприятие окружающей реальности, мысли, воспоминания, чувства. Тело застыло, замерло в скульптурной неподвижности и затем рассыпалось в мельчайшую, почти невидимую человеческому глазу пыль, лёгким облачком осело на пол и тут же без остатка в него всосалось. Циля Марковна была известной чистюлей.
Почти сразу же едва слышно загудели стационарные гравигенераторы, подпитываемые «вечными» вакуумными двигателями. Громада Пирамиды, со стороны напоминающая гору средних размеров, потеряла вес и, преодолевая гравитацию Пейаны, с игрушечной лёгкостью пошла вверх.
Два адмирала самых могущественных военных космических флотов в Галактике с чувством полного бессилия наблюдали за тем, как из их рук уходит ценнейший за всю историю развития цивилизации сварогов приз.
Сама Пирамида имела в высоту два километра шестьсот восемнадцать метров и покоилась на кубическом основании со стороной куба в два километра ровно. И вот теперь эта махина, с каждой секундой понемногу наращивая скорость, поднялась из моря и устремилась вверх. Абсолютно бесшумно. Вокруг неё встревоженной стаей носились несколько десятков десантных атмосферных дискообразных флаеров и боевых файтеров космопехоты, среди которых затесалась и парочка машин наиболее безбашенных тележурналистов, передающих картинку в прямой эфир для всех сварогов доброй воли. Фантастическое зрелище.
Коммуникаторы обоих адмиралов, казалось, сейчас раскалятся и взорвутся от непринятых срочных звонков.
– Что делать будем? – осведомился с тоской в голосе более молодой и склонный к рефлексии Ттафу Монджа. – Уйдёт же.
– Наливать и пить, что ещё, – вынес вердикт Хротель Гринрах. Он хоть и казался более эмоциональным, нежели коллега, но вся его нарочитая грубость и вспыльчивость были больше для зрителя. На самом деле старый адмирал давно и безошибочно знал, в каких случаях переживать и волноваться не имеет ни малейшего смысла. То есть практически во всех.
– Уйдёт, – подтвердил он и разлил по рюмкам. – Можно не сомневаться. И нам её не остановить. – Повертел в руках пустую бутылку и по старой, ещё курсантской привычке, сунул её под стол.
– Может, всё-таки жахнем термоядерной? – спросил Монджа. – Как только покинет пределы атмосферы.
– Во-первых, не поможет, – сказал Гринрах. – Только покажем всему миру, какие мы идиоты. А во-вторых, внутри могут быть дети. Теоретически. Принц и принцесса. И если термоядерное каким-то чудом пробьёт защиту Пирамиды…
