– Так все равно с голоду передохли бы! А так пристроены!
Романов осекся. Он не ожидал не то чтобы этих возражений – не ожидал такого многоголосого упорства. И вдруг понял почти с ужасом, что сейчас в глазах этих существ вокруг выступает злодеем. Разрушителем уже устоявшегося, понятного порядка. Странным, говорящим непонятные вещи и неизвестно чего желающим чужаком.
– А в голову не приходило, – он указал на выгоревшую мэрию, все головы качнулись туда, – за пару месяцев всем миром вот эту штуку отремонтировать, поселить туда сирот-малышей и кормить их?
– Чужих-то?! За просто так?! У нас самих жратвы не горы!
– А в голову не приходило – всем миром того же Балабанова с его бандой прикончить? Рабов на заводе освободить?!
– А они нам кто, шеи за них подставлять?!
Кричал не один горластый. Кричали с разных сторон, и их поддерживали согласным гулом.
– А в голову не приходило, что людей не покупать можно вот тут, а просто брать к себе? На работу? Как людей, а не как рабов?!
– А раньше надо им всем было думать! – В голосе была агрессия. – Позабивались в города, деревни все повымирали, жили там на чужом – только нос драли, а теперь ходят, в ворота скребутся – пожалей их! Да я им очистков от картошки не вынесу!
– А Балабанову выносил, правдолюб?! – заорал Романов, окончательно выйдя из себя. – Выносил?! Вы-но-сиииил!! И жрать выносил, и курочек своих драгоценных к столу поставлял, и молочко задаром – молочко, сука, которое детям, у тебя вкалывающим, жалеешь! – наливал, и жену свою бы отдал бы, потребуйся она кому из его шайки! Или уже отдал?!
– Сравнил! У них оружие!
– Вот и вся твоя правда! – Романов плюнул себе под ноги. – И нечего тут тем, что в деревне пересидел, заноситься! Было у тебя ружье?
– Ну… было…
– Было! – Романов резко выпрямился, огляделся. – У вас у всех стволы были, поклясться могу! Вы ж деревенские! Кабаны, волки, лисы, медведи, тигры, б…дь, амурские кругом! Крутизна ж из вас прет! И вы все их, стволы эти, сдали, по очереди их у вас кучка жирных бздунов, – Романов ткнул рукой яростно туда, где висели на фонарях тела бандитов, – бздунов! Отобрала! И каждый, когда соседа его трясли, сидел, ссал под себя и думал: ой, а до меня-то, может, и не дойдут… Дошли! До всех дошли! А вы и рады его в зад целовать – есть же на ком свою трусость выместить?! Есть, нерусь поганая?!
– Какая мы тебе не… – начал кто-то агрессивно, но Романов рявкнул:
– Ты мне еще скажи, что вы – русь! Нерусь вы! И нелюдь! Хуже Балабанова – он на вашем страхе тут княжил! А теперь слушать меня – по праву вашего крысиного закона, который вы у себя сами установили! – хотя Романов не отдавал приказа, но с нескольких сторон площади жахнули в воздух быстрой перекличкой карабины дружинников, и стало тихо. – Учтите, мы все про всех знаем. Как кого зовут. Кто где живет. У кого сколько рабов. Знаем, что есть и те, кто их купил, а обращается с ними – совсем не как с рабами. Мало – но есть. И про других знаем… да бесполезно бежать, дорогие мои бывшие сограждане, не просачивайтесь к выходам с первых рядов, сеанс не закончен, это еще только киножурнал был, – Романов обвел лица – в основном перепуганные – взглядом. Заговорил тише: – Что оружие сдали, что боитесь – могу понять. Даже простить смогу со временем. А вот что сами струсили и над слабыми глумились – прощенья не будет. Ни одному. Надзирателя из своих я за вами не поставлю. Нет у меня людей для этого дела. Не прихватил, не думал, что так оскотинитесь. Посему будете жить сами, а я дальше на север пойду. Таких мест, как ваше – где женщин и детей продают, а мужики на это смотрят и радуются, что не их жены и дети на продажу выставлены… пока – так вот, таких мест много, я думаю. А вы тут жить останетесь. Своим умом. И если я обратно возвращаться буду – а я буду возвращаться, не надейтесь – и мне что-то у вас не понравится – зачищу до лысого места.
– Да ты хоть скажи, что нам делать-то?! Как жить?! – в голосе была тоскливая, безнадежная истеричность. С другого конца площади поддержали:
– По каким критериям будете оценивать-то?
Романов снова плюнул на асфальт. С невыразимым презрением процедил:
– Критерии… умники. По совести буду оценивать. Покопайтесь в закромах, может, где лежит?! А если нет – так хоть ум откопаете?! Или страх, на худой конец?! – Романов обвел толпу взглядом, зло вздохнул: – Нет, вижу, вас одних тут оставлять нельзя… соль земли, мать вашу в гроб… В общем, я все сказал, больше говорить не буду, а вы – вы примете то, что я сделаю! Кончен разговор! А теперь я буду читать список, кого зачитаю – отходят вон к тем моим ребятам, встают вон у той стенки и получают ровно то, что заслужили, – пулю за издевательство над людьми. Бежать не советую. Если кто побежит – все равно поймаем тут же и раздернем конями – долго и больно, поверьте… Итак, слушайте внимательно, чтобы не переспрашивать: «А меня за что?!»
* * *
Отряд отъехал от поселка уже километров на десять. Все это время скакавший рядом с Романовым, лишь чуть позади, Провоторов молчал. Наконец молчание стало настолько красноречивым, что Романов не выдержал и буркнул:
– Давай. Говори.
– И скажу. – Голос Провоторова был не раздраженным, скорей – задумчивым и удивленным. – Это вот то, что ты там устроил… это как понимать?
– А что, мы что-то не так сделали? – задумчиво спросил Романов.
Провоторов хмыкнул:
– Да нет, до определенного момента все так. Но вот это, в финале… Бывшего личного врача главного работорговца и преступника ты назначил ответственным за санитарно-эпидемическую обстановку в районе и за социалку. Ненормальную бабку откуда-то из деревни посадил курировать продукты и их распределение. Команде сопляков, которые год нормально не мылись, раздал оружие с целью установления в районе нашей прочной власти. Одного сопляка, хорошо еще не самого сопливого, назначил старостой. А другого, уже вообще с горшка, поставил наблюдать за порядком. Я вот еду и думаю – что это вообще было?
– А кого там надо было ставить? – спокойно ответил Романов. – Этих… – он продолжал, как сплюнул, – …землеробов, крепких хозяев, надежу Расеи и отечественных производителей? Вот уж не стоит. У них хорошо если дети будут на людей похожи, позаботимся… Поселковых? Я их и не видел никого, пришипились в своих квартирках и по ночам горшки под соседские заборы выносят. Поставил, кто на людей похож. Для руководства недолюдьми они сгодятся. А там посмотрим – может, они еще и не хуже нашего справятся… Ты лучше скажи, на кой черт ты сам разминировать-то около тех складов полез? Я тебе сказал – под твоей командой! А ты?
