– Ты как? В порядке? – с тревогой посмотрела на него Регина.
Она все так и держала пистолет двумя руками, у плеча, подняв ствол вверх.
– Нормально…
Хамерхаузен откашлялся, провел пальцами по горлу и опустил руку.
На шее остался большой багровый кровоподтек и розовое пятно, испещренное крошечными кровавыми точками, в том месте, где к коже была прижата ладонь чалкера, усеянная множеством мелких крючков.
– Нужно подкинуть дров в огонь, – сказала Регина. – Иначе скоро мы окажемся в темноте.
Хамерхаузен молча покачал головой – идея развести большой костер не казалась ему стоящей.
– Что не так? – непонимающе посмотрела на него Регина.
– Мне кажется, именно огонь и эта вонь от жженной резины привлекли сюда хищника, – рамон взглядом указал на свернувшегося в комок чалкера. – И, может, не его одного. А теперь еще ты стрельбу устроила.
– Ну, извини, что спасла тебя!
Регина картинно взмахнула руками и кинула пистолет в кобуру.
– Да я не о том, – недовольно поморщился Хамерхаузен, в сотый раз подумав, что, если бы на месте рыжей был нормальный рамон, ну, в смысле, мужик, договориться с ним было бы в сто раз проще. – Ты все правильно сделала.
– Короче, Хам, – Регина сложила руки на груди. – Что ты предлагаешь?
– Нужно где-то спрятаться до рассвета.
– Где?
– Я не знаю. Но здесь оставаться опасно.
– Может, заберемся на дерево? – Рыжая, не глядя, указала большим пальцем вверх, где на суку черным мешком висел чалкер. – А, извини, тебе с одной рукой не справиться.
Хамерхаузен молча скрипнул зубами.
– Послушай, дорогая…
– Я тебе не дорогая.
– А я тебе не Хам. Если хочешь, называй меня по имени. А Хамом меня никто не называет.
– По-моему, хорошее имя для рамона.
– Меня твое мнение не интересует.
– Ладно, так что ты собирался сказать?
– Если мы хотим выжить, мы должны не ругаться, а действовать, как единая команда.
– Скрупулезно подмечено. Что дальше?
– Дальше?
– Я согласна с тем, что ты сказал. Что конкретно ты предлагаешь?
Хамерхаузен призадумался.
Вообще-то никакого конкретного плана у него не было.
– Ладно, ты пока думай, где нам спрятаться, а я пойду дров в огонь подкину. Самое паршивое – это остаться ночью в лесу без огня.
Регина решительно направилась к остову догорающей машины.
«Какого черта она изображает из себя опытного рамона? – глядя ей вслед, подумал Хамерхаузен. – Можно подумать, ей уже приходилось ночевать в лесу. Да она, если и выезжала из кластера на своем разукрашенном кваде, то только так, чтобы засветло назад вернуться!»
Хамерхаузен посмотрел вокруг.
Тьма наползала на него со всех сторон, кроме той, где горел огонь. И что таилось в этой темноте, можно было только гадать. А можно было и не гадать – и без того было ясно, что, в какую сторону ни поверни, ничего хорошего там не встретишь. Рамон вовсе не горел желанием нырнуть в эту темноту, где человек из охотника на раз превращается в жертву. Но иного выхода он не видел. Это был их единственный шанс на спасение.
Пампа тоже была далеко не райским местом. Случайного гостя опасность подстерегала там едва ли не на каждом третьем шагу. Но рамона подловить было непросто. Он знал, что можно ждать от пампы, а значит, умел избегать опасностей. На худой конец, знал, как разобраться с любой из них с минимальными потерями. И даже то, что в пампе случалось вдруг, в принципе, было прогнозируемо. Но только с очень низкой долей вероятности, которая обычно не принимается в расчет.
Усопье же было для рамона Землей Неизведанной. Здесь могло случиться все что угодно. Опасность могла таиться повсюду. И не предсказать, не предугадать ее было невозможно. Но он чувствовал, вернее, какой-то потаенный инстинкт нашептывал ему, что другого выхода, кроме как попытаться укрыться в темноте, слиться с ней, затаиться, сделаться невидимыми и неслышимыми, у них не было. Ясно, что местные хищники огня не боятся. Напротив, огонь их привлекает. Почему? Да кто ж их разберет! Но факт оставался фактом. А тот, кто не желает считаться с фактами, рискует сам оказаться в игноре. Вот так-то. Факты, они, стать их, ловкие живчики. Пренебрежительного к себе отношения не терпят.
Рыжая прошла не более семи шагов.
А она рассчитывала сделать больше?
Хамерхаузен так точно был уверен, что до машины она не дойдет. Ну, не могло быть так, что только одна хищная тварь решила попробовать их на вкус. Просто мешок с щупальцами оказался проворнее остальных. Если бы он давно уже висел на этом дереве, то схватил бы кого-нибудь из них сразу, как только рамон притащил под сень его бесчувственную Регину. Тот, что в панцире, почувствовал приближение черного мешка и вовремя протрубил тревогу. Вот только люди его не поняли.
Так что у Регины были все шансы напороться еще на какую-нибудь мерзкую тварь прежде, чем она окажется возле машины. Хамерхаузен ни секунды в этом не сомневался и не мог взять в толк, почему рыжая этого не понимает. Но Виир даже представить себе не мог, что за тварь встанет у нее на пути.
Встанет или…
А впрочем, какая разница.
В шаге от того места, где замерла ошарашенная Регина, вырвавшись из-под земли, вверх взметнулась толстая зеленая плеть, похожая не то на огромную змею, не то на ожившую лиану.
Хамерхаузен, хотя и ожидал какой-нибудь пакости, тоже растерялся. И потерял несколько драгоценных секунд.
Лиана взлетела вверх на высоту двух человеческих ростов и изогнулась, подобно танцующей на хвосте змее. Только хвост ее все еще прятался в земле. Секунда – и на конце лианы вздулся огромный пузырь. Который тут же начал падать вниз, на растерянно раскинувшую руки в стороны Регину, которая, будто зачарованная, не двигаясь, наблюдала за происходящим.
Шар лопнул, распался на несколько секторов, раскрылся, подобно впервые поймавшему луч света бутону цветка…
– Регина!
Хамерхаузен сорвался с места.
Огромный бутон наделся сверху на Регину. Лепестки упали вниз, плотно обхватив тело девушки, так, что она даже рукой двинуть не могла. Из-под зеленых мясистых лепестков начала медленно сочиться густая желтоватая слизь.
Оказавшись рядом с девушкой, рамон с ходу рубанул лиану ножом.
Он жестоко просчитался, рассчитывая с одного удара перерубить зеленую плеть. Лиана оказалась плотная и прочная, как садовый шланг.
Поймав лиану в кулак, Хамерхаузен попытался резать ее. Но такая тактика также не принесла успеха. Остро заточенное лезвие оставляло на зеленом теле лишь едва заметные следы.
