В те тяжелые времена мой старший брат имел звание кучлакама и командовал отрядом совсем молодых бойцов, только недавно покинувших учебную зону и участвовавших в своих первых сражениях. Наши родители погибли в бою во время войны с фелкинийцами, когда мв были еще совсем детьми, и с тех пор я никогда не расставался с братом. Мы вместе прибыли на Землю, и я сразу попал под его командование. Когда мой брат выходил на полигон, все затихали – он никогда не повышал голоса и не повторял дважды, поэтому слушать его нужно было очень внимательно. Я безумно гордился им и мечтал, что, когда дослужусь до кучлакама, то буду таким же мудрым наставником и строгим руководителем.
Летом того рокового года отряд моего брата был заброшен вглубь австралийской пустыни и стоял лагерем в тридцати километрах на юго-восток от Кинчена. Это было одно из тех мест на карте, где практически не наблюдалось активности землян, и куда новобранцев отправляли «на всякий случай».
И вот однажды произошла катастрофа. Мне хотелось бы сказать, что эта ситуация была неожиданной, из ряда вон выходящей, но, увы в те времена подобное случалось довольно часто. Наком Кеал не сошелся с ишчелианцами в ценах на броню, и те временно заморозили поставки. В итоге в распоряжении новобранцев оказались только пробитые в боях и на скорую руку подлатанные бронекостюмы. Такая защита была бы взрезана первой же удачно выпущенной пулей.
Брат то и дело опасливо поглядывал на экран тактического компьютера, боясь заметить дикарей в патрулируемой зоне. И, конечно, однажды настал момент, когда радары засекли приближающийся отряд землян.
Это случилось в ночь с шестнадцатого на семнадцатое июля, в самой середине лета. Меня разбудил шум, и я, протирая глаза, выбрался из палатки. Хотя удалось мне это не так быстро, как хотелось бы – накануне я по глупости столкнулся с годавром. В итоге я, конечно, его подстрелил, но он успел хорошенько вцепиться мне в ногу. Лечение в боевых условиях, сами знаете, не самое эффективное, да и на поставке лекарств тоже сэкономили…
– Ближе к делу, – сказал Ное вполне добродушно, но с нажимом.
Так вот, – продолжил Логаун, – Я кое-как выбрался из палатки, подволакивая ногу. Брат стоял посреди лагеря и отдавал команды, бойцы судорожно и, как мне тогда казалось, беспорядочно метались вокруг, готовясь отразить атаку. Все шло не лучшим образом – солдаты были напуганы и не слишком опытны, исход битвы предугадать было невозможно. Но настоящая катастрофа случилась тогда, когда один из авинакенов горестно воскликнул:
– Чего мы стоим без брони? Мы все здесь умрем!
Каждый раз, вспоминая ту ночь, я отчетливо слышу эти слова. Мне даже показалось тогда, что в лагере на несколько мгновений повисла гнетущая тишина – все будто обдумывали эту мысль, пробовали ее на зуб, примеряли, как дырку от пули в груди. А потом началась паника. За несколько минут организованный отряд превратился в толпу напуганных юнцов, вот-вот готовых сорваться с мест и разбежаться кто куда.
Брат схватил одного из солдат за ворот и начал что-то ему говорить. Я не разобрал слов – только резкие, как удары хлыста, интонации. Видимо, солдат не внял его словам – он попытался вырваться, как мальчишка, убегающий от рассерженного учителя. Тогда мой брат ударил его в лицо так, что новобранец пошатнулся, и обязательно бы упал, если бы не крепкая хватка командира.
В иной день такая ситуация заставила бы отряд притихнуть, но в этот раз только усилила панику. Я стоял как вкопанный у своей палатки и не мог пошевелиться. Звуки, лучи фонарей, страх и ярость – всё слилось в мучительный калейдоскоп, и казалось, что это никогда не закончится. Когда брат достал из-за пояса пистолет и выстрелил в воздух, я даже почувствовал облегчение, как будто вдруг оборвалась напряженно звучащая струна.
Бойцы замерли на своих местах и обратили взоры своего командира. Он обвел свой отряд тяжелым взглядом, затем сокрушенно покачал головой и сказал:
– Вы ни на что не годитесь. Верховные магистры выцарапали бы себе глаза, если бы увидели вас сейчас. Если вы думаете, что ничего не стоите без брони, то вы действительно ничего не стоите. Придется мне самому показать дикарям, что странники кое на что способны.
После этих слов он спрятал пистолет в кобуру, развернулся и решительно зашагал в ту сторону, откуда приближались земляне. Какое-то время новобранцы стояли в замешательстве, потом один из них повесил на плечо винтовку и пошел догонять своего командира. Постепенно остальные потянулись следом. Я тоже попытался пойти за ними, но, к моему стыду, боль в ноге остановила меня. Я смог пройти всего сотню метров и совсем выбился из сил. К тому времени отряд уже скрылся из виду. Мне осталось только позорно упасть на землю и ждать, пока кто-то из медиков меня подберет.
Как бы невероятно это ни звучало, но в ту ночь странники выиграли сражение. Отряд понес огромные потери, но территорию мы все же отстояли.
К сожалению, мой брат не выжил в том бою. Но на протяжении всех этих лет, каждый раз, когда мне хочется опустить руки, я вспоминаю, как он один пошел сражаться против отряда дикарей, и понимаю, что какой бы тяжелой мне ни казалась жизнь, я не имею права сдаваться. Никогда не сдавайся – вот главное правило. Если ты сдаешься, тебя найдут уже окоченевшим. Висящим на столбе. Или лежащим в луже собственной крови.
Но это знание я получил слишком дорогой ценой. Я не смог простить правителям смерти моего брата и стольких боевых товарищей, ведь именно их политика привела к описанным событиям. Словом, теперь я здесь, среди вас.
– Какая интересная история, – задумчиво сказала Зали. – Сочувствую твоей потере.
– У каждого из нас есть история, подобная этой, – сказал Лоргаун. – Уверен, у тебя она тоже есть.
Во время следующей встречи Ное и Зали сидели за столом – на этот раз не напротив, а рядом, на соседних стульях. Комнату едва освещал тусклый свет ночника.
Ное накрыл руку Зали своей широкой ладонью – не робко, как во время разговора в аппаратной, а вполне уверенно и даже требовательно. В этом прикосновении смешалась пронзительная нежность, отеческое покровительство и даже властность. Будто все уже было решено, и Зали оставалось только покориться.
Ное сказал:
– Помнишь, Лоргаун говорил, что у каждого из нас есть своя история? Он поделился своим рассказом, мою историю ты тоже знаешь. И я бы очень хотел услышать, что привело тебя ко мне. Какие причины заставили тебя встать под наши флаги? Я думаю, будет справедливо, если ты расскажешь.
Зали колебалась. С одной стороны, она практически не знала этого камаштлианца – за те годы, что они не виделись, он мог очень измениться, и не в лучшую сторону. Она не знала, можно ли ему довериться. С другой стороны, тайны и сомнения, копившиеся день ото дня, стали для Зали слишком тяжелой ношей. Она устала скрывать правду от ученых, в чьих глазах копилось всё больше вопросов. Устала вздрагивать от каждого шороха, гадая, не за ней ли это пришли.
