Сам Кай не совершил ничего плохого, но эти воины относились к Легионам, которые предали Императора, и астропата сочтут ничем не лучше изменника просто за то, что он с ними разговаривал. Тем не менее, они спасли его от смерти и сейчас занимались убийством солдат-тюремщиков, хотя у него не было ни единой догадки по поводу побудивших их на это причин. И как ни мутило Кая от этой картины бойни, он был достаточно здравомыслящим, чтобы понимать, что любой шанс на выживание был лучше смерти, которую он, несомненно, нашёл бы, если бы остался в этом месте.
Мясники, за несколько секунд превратившие в ошмётки более дюжины человек, обошли своим вниманием лишь два тела. Оба принадлежали солдатам, вооружённым крупнокалиберным энергетическим оружием, и у обоих не было голов. Их шеи кончались прижжёнными пеньками.
– Хорошо стреляешь, – сказал Атхарва, когда в коридоре появился Кирон.
– Снайпер первого класса, – ответил Кирон, похлопывая его по плечу. – Что касается стрельбы, то на турнирах меня обходил один лишь Веспасиан.
– На турнирах? – выплюнул Тагор. – Зачем тратить время на игры, когда предстоит выигрывать войны?
– Чтобы отшлифовывать своё мастерство, Тагор, – ответил Кирон таким тоном, как будто он был оскорблён. – Отточенные навыки всегда побеждают грубую силу.
Тагор стиснул в кулаках обломок алебарды:
– В другое время я бы показал тебе ошибочность этого убеждения.
– Решили посоревноваться, кто кого переплюнет? Сейчас? Вы с ума сошли? – требовательно спросил Гифьюа.
Тагор расхохотался и хлопнул Кирона по плечу с такой силой, что воин из Легиона Детей Императора недовольно нахмурился.
– В другое время, – повторил Тагор.
Кай, которого ужасная напряжённость, сгустившаяся в воздухе по ходу этой скоротечной стычки, заставила затаить дыхание, перевёл дух. Воинские умения являлись сутью каждого космодесантника, и усомниться в них означало нанести самое страшное оскорбление. В братстве равных подобная бравада рассматривалась бы как дружеское соперничество, но в среде воинов, которых соединяли лишь навязанные извне узы, она могла привести к смертельным последствиям.
– Куда сейчас? – спросил Тагор. – Сеть будет стягиваться.
– Сюда, – ответил Севериан, направляясь в уводящий вверх проход.
– Ты знаешь, что было в голове у кустодия, – сказал Тагор. – Волк прав?
– Да, – подтвердил Атхарва. – Наблюдательность Севериана служит ему отличную службу.
Они снова отправились в путь, и каждый раз, когда космодесантники сталкивались с сопротивлением, они расправлялись с ним так эффективно, что это выглядело бы изуверством, если бы не достигалась такой хирургической точностью действий. Казалось, лишь троица Пожирателей Миров находит в насилии какое-то удовольствие, но даже оно скорее относилось к демонстрации доблести, чем к примитивному наслаждением резнёй.
Они прорывались вперёд и всегда вверх, иногда сражаясь с врагами, иногда избегая их. Севериан и Атхарва знали тюрьму ничуть не хуже солдат, которым приказали воспрепятствовать их побегу, хотя Кай даже не мог себе представить, где они могли разжиться подобными сведениями.
– А где Легио Кустодес? – спросил астропат в промежутке между отчаянным бегом и кровавой баней с выпусканием потрохов. Ни у одного космодесантника не нашлось ответа, хотя Кай видел, что им всем приходил на ум этот вопрос.
– Они не здесь, – сказал Гифьюа, – и это всё, что имеет значение.
– Они направляются на Просперо, – сообщил Атхарва. – Если уже не там.
– На Просперо? – спросил Кирон. – Зачем?
– Чтобы убить моего примарха, – ответил Атхарва, и Кай услышал в его голосе покорность судьбе.
Даже Тагору нечего было на это ответить, и Кай ощутил их шок, вызванный столь недвусмысленным заявлением. Хотя и было очевидно, что эти воины не горят особой любовью друг к другу, но такая ужасная вещь, высказанная вслух, напомнила им о том, что они потеряли, когда очутились здесь.
– Такое вообще возможно? – спросил Кай.
Атхарва посмотрел на него так, словно астропат сморозил какую-то редкостную глупость, но потом смягчился.
– К сожалению, ещё как возможно. Мы все сработаны из первозданного звёздного вещества и вод Великого Океана, но даже солнца гаснут, а океаны обращаются в прах.
– Откуда ты это знаешь? – спросил Асубха.
– Я это знаю, потому что это знает примарх Магнус, – ответил Атхарва.
На этом вопрос был закрыт, и они продолжили своё ожесточённое и кровавое восхождение к поверхности планеты. Если их ждали засады, Севериан наносил удар из теней. Если нападение заставало их врасплох, Тагор и Асубха с бешеной силой контратаковали в ответ. Если вооружённые бойцы заливали проходы потоками выстрелов, Кирон укладывал их точными попаданиями, от которых содержимое черепных коробок вскипало, разрывая их, как переполненные баллоны с кровью и мозговым веществом.
Если на их пути возводили барьеры преград, их сметал Гифьюа, который прорывался к ним через град вражеских выстрелов, отмахиваясь от них, словно они были не страшнее комариных укусов. Грудь Гвардейца Смерти покрывал толстый слой запёкшейся крови, а на его боку виднелась обугленная воронка размером с кулак Кая. Бронированные двери не представляли для них преграды, поскольку у Атхарвы был золотой перстень, похожий на тот, что носил Сатурналия, который отпирал любые закрытые перед их носом врата.
Когда последние из них распахнулись, Кая омыло самым прекрасным светом, что он только видел в своей жизни, тем светом, который, как ему думалось, он уже давно позабыл – сиянием солнца Терры. Аугметика Кая распознала фильтрующий эффект отгораживающего поля, и он понял, что они очутились в погрузочном доке на горном склоне. Вдоль одной из стен пещеры выстроилась шеренга челноков и посадочных катеров с золотой отделкой, а ещё несколько не столь богато украшенных летательных аппаратов шипели и выпускали наружу сжатые газы, в то время как сервиторы и погрузчики опорожняли их грузовые трюмы и складские отсеки.
– Пошевеливайтесь, – произнёс Севериан, оглядываясь в том направлении, откуда они пришли. – Они знают, где мы находимся, и скоро поднимут по тревоге лётные подразделения.
Все бросились вглубь ангара, включая Кая, которого наполовину нёс, а наполовину волок Субха. Авиатехники, техножрецы и чернорабочие поворачивали к ним свои удивлённые лица. Ни один из них не осмелился окликнуть нарушителей, затесавшихся в ряды техперсонала, поскольку ни у кого не вызывало сомнений, что эти окровавленные дьяволы были жестокими человекоубийцами.
