— Откровенно говоря, сейчас я нахожусь в крайне расстроенных чувствах, — не глядя на собеседника, признался ученый. — Надеюсь, вы понимаете почему. Нельзя ли отложить наш разговор до завтра?
— Весьма сожалею, но дело не терпит отлагательств. Постараюсь не отнять у вас слишком много времени.
Снова ссутулившись, новоиспеченный шеф лаборатории замялся, глядя на Кина исподлобья и теребя свой унылый длинный нос.
— Н-ну что ж, пойдемте… — неохотно выдавил он. — Вот сюда, прошу.
Мерстон прошаркал к двери рядом со входным тамбуром и распахнул ее.
— Мне подождать здесь? — спросил Ронч.
— Нет, зачем же, проходите, — ответил Кин.
Миновав короткий коридор, они вошли в кабинет, по размерам значительно уступавший тому, который принадлежал Харагве, собственная препараторская и электронный микроскоп в нем уже не поместились бы.
— Присаживайтесь, — буркнул ученый, занимая свое место за письменным столом, захламленным кипами бумаг.
Похоже, он принадлежал к числу тех замшелых чудаков, которые все, что угодно, пишут исключительно от руки, а потом переносят документы в накопитель компьютера при помощи сканера.
— Благодарю. — Кин уселся напротив Мерстона, Ронч примостился на стуле сбоку.
— Итак, чем могу быть полезен?
— Речь идет о голове фабра, который восемнадцатого числа убил пятерых солдат, — начал Кин. — Мне известно, что ее передали в лабораторию, о чем имеется соответствующий документ.
— Да, она хранится у нас, — неохотно подтвердил Мерстон.
— Очень хорошо. Я официально прошу вас передать ее мне.
— Позвольте узнать, на каком основании?
— Меня командировали на Тангру для выяснения обстоятельств инцидента. При расследовании я столкнулся с разноречивыми версиями происшедшего. Полагаю, будет проще всего установить истину, обратившись за информацией, которая содержится в блоке кристаллической памяти.
Руки ученого, казалось, жили своей собственной жизнью, не имеющей отношения к разговору. Бесцельно переложив с места на место какие-то бумаги, он потеребил кончик носа, потом повертел в пальцах дорогой линтер с эмблемой концерна. Пауза слишком затянулась.
— Жду вашего ответа, — произнес Кин.
— Вынужден вам отказать, инспектор, — почесывая за ухом, угрюмо заявил Мерстон. — Упомянутая голова является собственностью концерна «Биотех». Весьма сожалею.
— Вот как? Ваш отказ выглядит странно, поскольку проект финансируется из бюджета вооруженных сил. Более того, это выглядит попыткой утаить решающее доказательство. Как ни печально, мне остается предположить, что вы заинтересованы в сокрытии истины.
— Можете предполагать что угодно, — буркнул Мерстон. — А я имел в виду, что вам нечего делать с этой головой без специального оборудования, вне лаборатории. Даже если бы блок памяти был в исправности.
— А он что, сильно поврежден?
— В том-то и дело. Предположим, я вам отдам голову, все равно у вас ничего с ней не получится. — Ученый пренебрежительно скривился и развел руками. — Голова сильно повреждена, вся адресация ячеек памяти фрагментарна. Поэтому из блока памяти невозможно извлечь какую-либо связную информацию.
— Скажите, доктор, вы лично удостоверились, что блок памяти поврежден? — настороженно спросил Кин.
— До сих пор в моем ведении находились преимущественно административные проблемы, — признался Мерстон. — Что же касается этой головы, с ней работал сам доктор Харагва.
— Очень интересно. Доктор Мерстон, а вы знаете, как выражаются в таких случаях космопехи?
— Любопытно бы узнать.
Подавшись вперед, Кин дружелюбно улыбнулся и молвил задушевным тоном:
— Они говорят: нечего хрей на мозги загибать.
— Я бы просил вас воздержаться от подобных выражений, — чопорно произнес заместитель Харагвы.
— А я бы просил вас не загибать мне хрей на мозги, — в тон ему ответил Кин. — Во-первых, для чего вы храните эту голову в таком случае? И, во-вторых, чем же вы рискуете, если она попадет в другие руки? Извольте отдать ее мне.
— Я вам не подчиняюсь, — кисло проворчал доктор Мерстон. — Извините, под ружье меня никто не ставил…
— В таком случае я вынужден буду арестовать вас.
— Что-о?!
Кин обернулся к стоявшему возле двери Рончу.
— Вызовите двоих десантников, доктора Мерстона необходимо отконвоировать на гарнизонную гауптвахту, — легонько подмигнув, распорядился он.
— Я категорически протестую против подобного обращения! Это произвол! — раскипятился ученый.
— Будьте любезны назначить своего преемника на время ареста, — невозмутимо велел Кин. — Надеюсь, он окажется сговорчивее и не последует за вами..
Между тем Ронч уже вытащил из-за пазухи портативную сетевую рацию, на жаргоне десантников именуемую присебейчиком, откинул крышку с вмонтированным в нее микрофоном и набрал трехзначный номер.
— Привет, Зига, — сказал он. — Это Ронч, я звоню из лаборатории. Слушай, пришли сюда турбашку с нарядом, надо отвезти на губу одного чудика. Да нет. Что? Конечно.
— Да как вы смеете! — округлив глаза, гневно воскликнул Мерстон.
— Скажи им, чтоб топали прямо в предбанник, а дальше я их встречу, — добавил квадр-офицер. — Спасибо, пока.
Потрясенный до глубины души, Мерстон не находил слов, чтобы выразить свое возмущение. Ронч защелкнул крышку рации, сунул ее в карман и встал со стула.
— Сейчас прибудет наряд. Разрешите подождать их в холле? — обратился он к Кину.
— Да, выполняйте.
Хватаясь за интерком, взбешенный ученый предупредил:
— Их не пустят дальше порога!
Небрежным движением Кин протянул руку и преспокойно выдернул шнур из гнезда на корпусе интеркома.
— Звонить будете только с моего разрешения. Я вам его не давал, — пояснил он.
— Учтите, я немедля сообщу руководству концерна об этом возмутительном произволе, — уже не слишком уверенно пригрозил Мерстон.
— Пожалуйста, можете жаловаться кому угодно. Только сначала подождете на гауптвахте, пока я найду голову фабра. Если для этого придется перевернуть всю вашу лабораторию вверх дном, не взыщите.
Между тем Ронч бросил взгляд на свои наручные часы и без особой спешки направился к выходу из кабинета.
— Хорошо, я отдам вам эту голову, — капитулировал Мерстон.
— Ронч, отставить, — скомандовал Кин. — Арест отменяется.
Остановившись в коридорчике, квадр-офицер снова достал рацию:
— Зига? Опять я. Отбой, турбашку высылать не надо. С чудиком удалось договориться добром. Что? Потом расскажу. Привет.
