– Что нового скажешь?
– С периодичностью в десять-пятнадцать минут фиксируются кратковременные всплески низкочастотных шумов непонятного происхождения, вносящих сбой в работу приборов. Подобное характерно для геопатогенных зон, расположенных вблизи разломов земной коры. Здесь же ничего подобного нет.
– Это как-то связано с башнями?
– Вряд ли…
– Тогда – забудь об этих шумах. Еще что-нибудь?
– В остальном все в норме.
– Все? – недоверчиво прищурился сержант.
– Ну, если не считать того, что здесь на земле живого места не осталось…
– А!.. – безнадежно махнул рукой Макарычев.
Информационная активность в центре Облонских болот исчезла сразу после того, как по цели был нанесен ракетный удар. Это было нормально. Через три с половиной часа, сразу после того, как пожарные вертолеты уничтожили локальные очаги возгорания, на место были доставлены ликвидаторы. Это тоже было в порядке вещей. Надземные части информационных башен были уничтожены ракетами, но корни, ушедшие глубоко под землю и запросто способные дать новые ростки, выкорчевывать предстояло им. Ненормально было то, что на месте уничтоженного военными поселка отшельников ликвидаторы не обнаружили ни остовов сгоревших домов, ни трупов людей, ни – что совсем уж странно – каких-либо следов информационных башен. Вообще ничего!
Понятное дело, планы сержанта Макарычева, рассчитывавшего как следует отдохнуть после на редкость неудачного рейда, покатились коту под хвост. Вместо пивного ресторанчика, куда на пару со Стецуком сержант собирался наведаться, он оказался в кабинете у Безбородко. Который был очень – очень! – недоволен. Хотя чем именно – непонятно. Зону информационной активности среди Облонских болот засекла группа воздушного наблюдения. Было информационное поле? Было! Записи приборов тому порукой! А раз было поле, значит, и башни были. Логично? Конечно! Ликвидаторы не смогли ничего найти? Ну, значит, плохо искали! Группа плохо сработала во время последнего рейда? Да, операция пошла наперекосяк, с этим Макарычев спорить не собирался, но при этом он настаивает на том, что до самого конца держал ситуацию под контролем и действовал сообразно обстоятельствам. И не его в том вина, что болотные жители освоили новый способ культивирования информационных башен, о котором никто прежде понятия не имел. На его месте никто бы не сработал лучше. Отчет получился невразумительный? Они обнаружили башни – это раз; выяснили, что аборигены вовсю пользуются услугами этих башен – два; в поселке больше рипов, чем людей – три; а те, кого можно считать людьми, все равно ненормальные – четыре. Что еще можно было выяснить в условиях, в которых пришлось работать? Сами видели, во что превратились приборы и оружие. Что? Серый порошок – это неубедительно? Ну, для кого как! Оказались бы вы на нашем месте!.. Тут Макарычев про себя подумал, что правильно сделал, ни словом не упомянув в отчете Дагона. И ребятам запретил болтать на эту тему попусту… И, кстати, он ведь говорил о том, что не следует торопиться с уничтожением поселка, нужно еще попробовать договориться с аборигенами. Кто там отдал приказ о бомбардировке?.. Тут Безбородко усмехнулся невесело. Того, кто приказ отдавал, ни в чем обвинить не удастся. Понятно?.. Понятно, кивнул Макарычев, чего ж тут не понять… А виноватого все равно искать будут. Ясно?.. Яснее ясного, у нас всегда, что бы ни случилось, виноват крайний… В корень зришь, кивнул Безбородко. И знаешь, кто будет крайний, если потребуется найти виноватого в том, что без всяких на то оснований был нанесен ракетный удар по природному заповеднику, внесенному в Фонд мирового экологического наследия?.. Точно – расформируют нашу команду. Так что давай-ка, дружище, собирай своих ребят и отправляйся снова на болота. Перерой там все, но найди доказательство того, что ваш отчет не был сплошной липой.
Вот так!
Пойди и принеси.
Хорошо еще, что на этот раз топать по болоту не пришлось – вертолет высадил группу прямо на выжженной площадке. Вот только Спиногрыза на этот раз Макарычев с собой не взял – измажется весь в золе, потом не отмоешь.
– Знаешь, Сережа, – подойдя к сержанту, негромко, доверительным тоном обратился к нему Синеглаз. – У меня складывается странное впечатление.
Сказал – и умолк выжидающе.
– Ну, продолжай, коли уж начал, – тяжело вздохнул Макарычев. – Впечатлительный ты наш.
– Ты, конечно, можешь смеяться… Но что, если здесь на самом деле никогда ничего не было?
– Это как так? – не понял Макарычев.
– А вот так, – хитро прищурился Синеглаз. – Не было – и все.
– Что же мы тогда здесь видели?
– Ничего! – как фокусник, взмахнул руками Синеглаз.
– И ты не видел? – Взгляд Макарычева сделался подозрительным: уж не спятил ли Петрович?
– И я не видел, – уверенно ответил тот. – Все, что с нами якобы происходило, было продуктом совместного галлюцинирования. – Он плотно переплел пальцы рук и быстро, боясь, чтобы не перебили, продолжил: – В прошлом веке в одном небольшом городке в Штатах в хлеб попали споры спорыньи – грибка, паразитирующего на злаках и содержащего, между прочим, галлюциногенное вещество, похожее на ЛСД. Так вот, почти все население города принялось вытворять незнамо что.
– Но мы-то ничем не травились.
– Не факт! Помнишь, Антип про синие грибочки рассказывал?
– Исходя из твоей теории, Антипа не существовало.
– Да, но кто-то ведь рассказал нам про грибы.
– Кто?
– Возможно, наше коллективное бессознательное.
– И после этого мы кинулись жрать эти грибы?
– Наверное, попробовали.
– Мы что, все такие идиоты?
– Люди порой ведут себя очень странно.
– Мне-то можешь об этом не рассказывать… А как же Тарья? Она-то грибов не могла наесться!
– А кстати, где она? – демонстративно посмотрел по сторонам Петрович. – Тарья – виртуальная девушка. И мы можем видеть ее только в зоне действия информационного поля. А если никакого поля не было, то не было и Тарьи!
– Слушай, Петрович, ты что-то совсем меня запутал, – Макарычев помахал растопыренной пятерней возле виска. – Информационное поле засекла группа воздушного наблюдения.
– Сбой программы, – не задумываясь, объяснил Синеглаз.
Он долго и серьезно думал над своей теорией совместного галлюцинирования, и у него уже были готовы ответы на все вопросы. По крайней мере, так он сам считал. Однако, вопреки ожиданиям Синеглаза, Макарычев не стал доказывать принципиальную невозможность того, что программа аэронаблюдения несколько раз подряд давала один и тот же сбой, причем все время в одном и том же месте. Он сказал:
– Незадолго до ракетного удара по поселку мне звонил Дагон.
