Они были связаны клятвой мести. А я, в свою очередь, был связан данным Ивару обещанием. Я предложил Медвежонку с частью хирда уйти на «Когте Фреки» на Сёлунд, но брат отказался.
— Мы все будем зимовать здесь, — заявил он. — Так что займется делом.
И мы занялись. Помещение для зимовки у нас уже было. Экспроприированный дом внутри городских стен, прежде принадлежавший кому-то из богатых нортумбрийских вельмож. Солидный двухэтажный дом, стоявший на добротном древнеримском фундаменте. Снаружи, со стороны улицы, — узкая дверь, прорезанная меж грязных темно-серых стен, лишенных окон. Только несколько бойниц на уровне метров трех от мостовой.
Справа от дома проулочек шириной только-только вьючную лошадь провести. А в проулочке — ворота. Хорошие ворота, высокие, крепкие. А уж за ними — двор. Не сказать что просторный, но зато с множеством полезных строений: конюшен, амбаров, сараев, кладовых.
В общем, типовой проект средневековой городской застройки: «крепость внутри крепости».
Нам она досталась без боя в тот день, когда ворота города открылись для норманнов. Спасибо Малоуну, который сразу указал цель. Допускаю, что у бывшего королевского десятника был зуб на владельца особняка, но в детали я не вникал. Тем более что самого владельца в доме не оказалось. Когда викинги входили в одни городские ворота, вельможа с семейством убыл в другие, наказав управляющему не щадя живота беречь господское имущество. Не то управляющий вместе семейством будут преданы мучительной смерти. Живот управляющему был дорог, и члены семейства тоже, но хозяин был далеко, а злобные язычники — близко. Бедняга сделал правильный выбор и передал нам все имущество господина, включая и себя, поскольку тоже числился в рабском статусе.
Да, по договору с архиепископом норманны обещали добропорядочных граждан не грабить, но размер дополнительной контрибуции с каждого горожанина в отдельности не оговаривался. Так почему бы уважаемому ярлу, то есть мне, не экспроприировать понравившееся мне жилье? Тем более что хозяин с жалобой не спешит, а его представитель теперь принадлежит мне по праву экспроприации.
Достался нам не только дом, но и немалые припасы, включавшие десятки позиций — от бочек соленой рыбы до набитого до отказа дровяного сарая.
— Этого недостаточно, — сказал Медвежонок. — Я хочу пить пиво больше одного раза в день, и есть предпочитаю, когда захочу, а не только за столом конунга.
Будучи людьми Ивара, мы имели право регулярно посещать пиры конунга, но не факт, что он стал бы делиться с нами припасами. Особенно зимой. У нас были деньги, но каковы станут цены на тот же овес к концу зимы, я мог только предполагать. Однозначно не маленькие. Армия язычников будет питаться, как и положено армии язычников. То есть очень, очень много.
В итоге Медвежонок взял сотню бойцов, включая моих англичан, и отправился на продразверстку. Местность, конечно, уже была порядком опустошена, но наличие местных знатоков давало шанс на успех.
А я пошел к Ивару с ожидаемой просьбой: подайте верным воинам на пропитание, ваше конунговское величество, сколько не жалко.
Ивар проявил щедрость. Запустил меня в монастырские кладовые и разрешил забрать зерно «отсюда досюда».
И я забрал. Вернее, поручил это бойцам, а сам остался развлекать Бескостного.
Спустя неделю наше общение уже стало традицией.
Ивар скучал. Он отпустил братьев «погулять» по Нортумбрии, но сам был вынужден сидеть в королевском дворце и выполнять соответствующие положению функции. Включая те, которыми у скандинавов обычно занимались жены. То есть сугубо хозяйственные.
Нет, он не был одинок в своих трудах. Будучи опытным военачальником, Ивар большую часть дел перевесил на подчиненных.
Но развеять скуку ему было нечем. Разве что время от времени кого-нибудь казнить.
За месяц мы с Бескостным провели больше времени, чем за все прошлые годы. Играли в разные умные и не очень настольные игры, строили планы (в основном Ивар), разговаривали о будущем Англии, как его понимал опять-таки Ивар, обсуждали обоюдно интересные темы, например качество английского оружия.
В общем, сблизились. И не только с Иваром, но и с его ближним кругом, из которого я более-менее знал только Лиса и Гримара.
Войти в круг приближенных Бескостного было лестно. И выгодно. Ивар был щедр по натуре, а со своими — особенно. И довольно терпим с теми, кого считал своими. Я даже почти перестал его бояться.
А еще с ним было интересно. Ивар Рагнарсон — плоть от плоти этого мира. Там, где мне приходилось думать и сопоставлять, Ивар просто чувствовал. И знал. Например, он знал, что будет владеть Англией. Но не всей. На всю у него не хватит верных людей. А вот его сыновья уже вполне смогут подгрести под себя весь остров. Второй по счету, ведь один, Сёлунд, у них уже был.
Как опытный правитель Ивар понимал, что плохо разбирается в обычаях и психологии своих новых подданных. В частности, христианском менталитете.
От католических священников в этом вопросе толку было немного. Святоши работли по традиционной схеме: сразу начинали грузить превосходством христианства над прочими вероучениями, упирая в первую очередь на чудеса, продемонстрировать которые были не в состоянии. Но то, что вполне прокатывало с английским простонародьем, не годилось для умного и практичного Ивара. Бескостному нужны были доказательства. Чудеса? Отлично. Показываете! Первое время Ивар даже пытался экспериментировать: устраивал особо рьяным испытания наподобие тех, о которых они рассказывали. Увы. Никто не продемонстрировал ожидаемого уровня святости. Единственная польза — развлечение хирдманов. Викинги знали толк в изощренных казнях и ценили новинки. Хотя какие новинки? Скорее, наоборот. Наследие древних времен.
Что же до монахов-просветителей, то их после «испытаний» заметно поубавилось. Я их понимал. Не каждый решится подвергнуться прожарке на медленном огне или еще более неторопливому погружению в кипящее масло.
Ивар тоже был разочарован, ибо Господь на мучения своих последователей внешне никак не отреагировал. Никаких чудес.
А потом Ивару кто-то сообщил, что у меня имеется «карманный» монах, вдобавок вольный, живущий по обычаям северян и свободно говорящий на нашем языке. И конунг тут же потребовал его пред ясны драконьи очи.
Я напрягся. Отказать не мог, но призвал как прикрытие Мурху. Лис отца Бернара уважал, беседовать с ним полюбил с той поры, как мы вытащили монаха из рабской клетки в Оденсе, так что авось подмогнет, не даст дракону скушать моего французского друга.
Все обошлось. Ивару француз понравился. Здоровенный, выправка воинская, бывший шевалье, как-никак. Опять-таки руки в мозолях от весла. Так что свой коронный вопрос по поводу чудес он задал вполне добродушно. Мол, хотелось бы ему,
