— Искупаешься с дороги? — предложил хозяин.
— Пожалуй… — согласился гость.
— Тогда проходи в дом. Кира, познакомься — это Харам.
— Здравствуйте, — приветливо поздоровалась женщина. — Вот уж не думала, что мне удастся встретиться со столь легендарной личностью.
— Здравствуйте. Вы преувеличиваете.
— Кира, проводи гостя в ванную, — попросил Дмитрий.
— Сюда, пожалуйста…
Сумку Харам взял с собой. От предложения принести чистые вещи отказался, заявив, что у него все с собой. Пока мылся, думал о том, что теперь выудить у Каара третью грань элатриума будет труднее, эффекта внезапности не получилось. Тем не менее он все еще рассчитывал на успех — у него было что предложить Каару.
Наконец он вышел из ванной, прошел в холл — где и столкнулся с хозяином дома. Тот сидел в кресле и читал книгу, при появлении гостя отложил ее и поднялся.
— Ужинать будешь?
— Потом… — отказался Харам. — Думаю, нам есть что обсудить с тобой. Верно?
— Возможно. Поднимемся в мой кабинет…
В кабинете хозяин раздвинул шторы, открыл форточку.
— Жарко, — пояснил он. — Которую неделю жара стоит.
— Да, я заметил… — Харам сел в кресло, положил сумку на колени.
— Как ты нашел меня? — поинтересовался Каар, садясь в соседнее кресло.
— Ты задаешь смешные вопросы, — ответил гость. — Я надеялся, что ты поумнел за эти тысячелетия. Теперь вижу, что ошибался.
Хозяин продолжал смотреть на гостя.
— Я нашел тебя еще четыре года назад, — холодно произнес Харам. — Сразу после возращения. Помогла мне в этом одна провидица. Думаю, ты ее знаешь.
— Очевидно, ты говоришь об Ундине?
— Верно. Она была столь любезна, что назвала мне твои имя и адрес.
— И наверняка хорошо на этом заработала?
— Разумеется… Итак, ты отдашь его мне?
— Ты же помнишь, что я ответил тебе в прошлый раз?
— С тех пор утекло много воды. Я рассчитывал, что за это время что-нибудь изменилось.
— Для тебя да. Для меня нет.
Какое-то время они сидели, молча глядя друг на друга.
— Знаешь, я даже рад, что три тысячи лет назад вы заперли меня в том саркофаге, — медленно произнес Харам. — Для меня это было кратким мгновением сна, я не заметил этих тысячелетий. Но сейчас, глядя на тебя, я чувствую, что они вряд ли пошли бы мне на пользу, проведи я их в этом мире. Ты изменился, Каар. Твои глаза больше не светятся.
— Ты ведь знаешь, что я хотел умереть еще три тысячи лет назад. С тех пор моя тяга к смерти только усилилась.
— Я так и понял. Наверное, для смертных это звучит глупо — стремиться к смерти… — Харам усмехнулся. — А кто эта старуха, Кира?
На лице Дмитрия не дрогнул ни один мускул.
— Это моя жена, — спокойно ответил он.
— Простая смертная? — Да.
— Ты обманываешь меня, — недоверчиво покачал головой Харам. — Я же вижу — ей лет пятьсот, не меньше. Силы одной грани элатриума уже не хватает, она неудержимо стареет. Верно?
— Зачем ты приехал, Харам? — спросил хозяин. — Ты же знал, что я не отдам тебе его.
— Я надеялся тебя убедить, — ответил гость. — Например, я бы мог одолжить тебе еще один Ключ — на время, разумеется. Силы двух граней достаточно для того, чтобы твоя Кира стала бессмертной. А с бессмертием вернется и молодость. Подумай, это не такое уж плохое предложение.
— Ты хочешь, чтобы я окунул Киру в тот ад, в котором живу сам? — приподнял брови Каар. — Тех пятисот лет, что она живет со мной, ей уже хватило с избытком. Она покинет этот мир тогда, когда ее начнет тяготить старое тело. Я не могу лишить Киру этого права.
— Может, я спрошу у нее об этом сам? Мне не верится, что женщина откажется от перспективы снова стать молодой.
— Нет. Это лишнее.
— Как скажешь… — Харам задумчиво смотрел на хозяина дома. — Ну а если я в обмен на третий Ключ предложу вам обоим смерть? — Он вгляделся в глаза собеседника.
Каар помрачнел.
— Ты говоришь правду? — спросил он.
— Разве я когда-нибудь лгал?
— Постоянно. Харам засмеялся:
— Можешь считать, что с тех пор я сильно изменился… — Он расстегнул сумку, запустил в нее руку. Потом, взглянув на Каара, с изяществом профессионального фокусника вынул из сумки Золотой шар.
Стало очень тихо.
— В прошлый раз ты клялся, что у тебя его нет, — произнес хозяин после долгой паузы. — Божился, что его украли, что ты не знаешь, где он. Как обычно, ты лгал…
— А что, если бы я отдал Шар, вы бы не замуровали меня в пещере? — усмехнулся Харам.
— Ты бы все равно там остался. И знаешь, почему — слишком много бед ты приносишь миру. Слишком многих людей ты погубил.
— Это все демагогия. Давай смотреть правде в глаза: ты устал от жизни, и только я могу подарить тебе забвение. Я дам тебе на вечер Шар, потом ты вернешь мне его вместе с твоей частью элатриума. По-моему, это очень выгодная сделка. Причем для нас обоих.
Каар молчал, о чем-то раздумывая.
— У тебя будут все три грани элатриума и Золотой шар, — произнес наконец он. — Мне даже страшно подумать, что это принесет миру.
— Брось… — поморщился Харам. — Какое тебе дело до мира? Думай о себе. Ты ждал тысячи лет, и впереди тебя ждут тысячи лет мучений. А так ты уже через пару часов сможешь отправиться в мир предков. Разве это не заманчиво?
— Когда-то, делясь своими планами с одной молоденькой красоткой, ты жаловался, что поселения людей слишком малы. Говорил ей, что жизней этих нескольких сотен человек не хватит, чтобы открыть Врата. Размышлял о том, каким образом можно собрать в одно место хотя бы пятьдесят тысяч человек. Теперь этих проблем нет — в одной только Москве живут почти пятнадцать миллионов. А ведь есть еще Токио, Мехико — там людей гораздо больше.
— Ты довольно проницателен. — Харам едва заметно усмехнулся. — Да и твои шпионки знали свое дело… Могу тебя успокоить: Токио и Мехико ничего не грозит. Мне вполне хватит Москвы.
— И ты готов убить пятнадцать миллионов человек?
— Брось, Каар… Зачем мне их убивать? Многое изменилось, у меня больше нет желания уходить в другие миры. Здесь мне вполне нравится.
— Ты всегда сможешь передумать. Сегодня ты говоришь одно, завтра скажешь другое. Ты из тех, кому нельзя верить.
— Неужели тебя действительно волнует их судьба? — Глаза Харама неприязненно блеснули. — Ну погибнут они, и что? Людей на Земле больше семи миллиардов. Никто даже не заметит, что население стало чуть меньше.
— Ты был негодяем еще три тысячи лет назад. Сейчас я смотрю на тебя и вижу, что с тех пор ничего не изменилось.
— Хочешь сказать, что ты отказываешься? — В голосе Харама проскользнуло удивление.
