Он мог бы успеть, если бы здесь был обычный люк. Но с кораблем гонклардов следовало быть настороже! С хлюпающим звуком из пола выплеснулась вверх гибкая водоподобная плоскость. Теперь Дар успел рассмотреть это движение. Она была прозрачной, переливаясь сине-зеленым в своем вертикальном скольжении. Прыжок Боаука пронзил ее именно в этом состоянии – будто пловец набегающую волну. Его тело на мгновение стало нереальным как просвечивающий гель. Б'рванец больше не двинулся, не вскрикнул – просто замер, навсегда оставшись в этом летящем положении. Пленка люка затвердела, в мгновение ока погасив и свет и свою прозрачность.
Темнота обрушилась в тамбур.
Темнота и тишина…
Глава 9 – Лодка гонклардов
Несколько бесконечно длинных мгновений они стояли замерев – Дар и два его верных элитара… Недоверчивые б'рванцы были отрезаны по ту сторону могучей звездной брони.
Дар осторожно перевел дыхание, и закрыл глаза в темноте, пытаясь успокоиться. Бесконечно длинный день получился сегодня. Пока все шло к пользе путешественников, рвущихся к своей цели. Даже эта внезапная "небесная лодка"…
Но успокаиваться не получалось.
Почудилось – что-то было в спертом старом воздухе… Что-то тревожащее? Опасное?
Дар принюхался, пытаясь уловить это.
Что-то было не так с этим местом.
Подумалось – замкнувшийся люк не просто отсек их от воинственных б'рванских тангров. Он будто перенес их в другой мир! Дар ощущал это каждой клеточкой тела – как жук, упавший в муравейник. Возникло иррациональное чувство, будто что-то свербило по коже – его человеческой, "голой" коже! Снова примерещились вокруг духи гонклардов – незримо реющие, некасаемые, беззвучные.
Тревога рывком возросла.
И нечто вдруг взметнулось в ответ со дна души, с какого-то неведомого глубинного уровня. Отталкивая, рывком оттесняя, наполняя жестким нетерпеливым отрицанием, непримиримостью. Но самое глупое было – он даже не знал почему?
Дыхание стало быстрым, рваным.
В этом звездолете было что-то неправильное… Он уже ненавидел его!
Но при всем том – не чувствовал совершенно никакой физической опасности…
Зрение травы почему-то не хотело включаться.
– Дэйр? – голос Куаргира казался спокойным в темноте тамбура, но удивление так и хлестало из него.
Дар чувствовал – закипающая ярость начинает душить его.
Что-то было не так с этим чужим местом!
Он был переполнен непримиримостью. Отвержением всего – что родило этот корабль, что направляло некогда эту массу воли, брони, механизмов и маленьких послушных существ…
– Ты светишься, Дарат! – хлыстнул окрик Док-Атора.
Мгновением позже стало почти светло – свет искрился от вертикальных полос, оплетавших его тело. Дар увидел вдруг, подошел к закаменевшему в прыжке Боауку. Движения давались тяжело и легко сразу, будто катил массивную тележку по льду. Светящееся тело странно и незримо гудело от внутренней мощи, как тяжкий гонг, получивший паличный удар.
Боаук изменился. Не было остекленевших глаз, или последней гримасы боли. В нем еще отдаленно можно было узнать могучего тангра. Но теперь он был словно памятник, отлитый в металле, все острые живые черты смазаны, будто подтавявший лед.
Трогать его не хотелось.
Вид остекленевшего б'рванца взъярил Дара.
Чья-то древняя мощь еще глухо ворочалась в этом корабле, невидимая и враждебная. Он чувствовал это зло, таящееся внутри звездолета – как имеющее вектор, направленный на него: человека, тангра, махо…
Пользуясь собственным светом, он ступил вглубь. Черный огромный тамбур был куда больше, чем на "Карассе". По размерам он походил на средний ангар, и был вылизанно пуст. Никаких процедур типа дезактивации, молекулярной сверки, бактериального душа, лучевой очистки и тому подобного – не было. Либо он настолько чужд кораблю, что тот отвергает его, либо вся энергия этой махины окончательно растратилась за прошедшие тысячелетия и он просто мертв. Была, правда, еще одна умозрительная возможность – что в данную "летающую лодку" не планировалось входить обратно. Но вряд ли это было истинно – одноразовые звездолеты слишком большая расточительность!
– Шарки! – властно позвал он, и не узнал своего голоса в этом шипящем реве.
Тишина была ответом.
– Что-то не так? – голос Куаргира остался позади, неотвеченный вопрос…
Шаги гулко печатали пол. Еще один открытый люк впереди, и за ним уходящий в темень коридор.
– За мной!
Чем-то он был похож на "Карасс", этот звездолет. Стальные полы издавали такой же шумящий звук при ходьбе. Те кто летали на нем, не любили, чтобы к ним приближались незамеченными. Коридор был пошире карассова, тут можно было ходить группами. Пустые стены, пустые полы… Пинками отворял приоткрытые люки – там были только двухуровневые лежаки и обширные приподнятые плоскости рядом.
Дыхания не хватало, он вдыхал уже через силу – с рычанием, словно мехами легких прогонял через себя тяжелый воздух. Оглянулся раз – позади семенили оба, красный и черный тангры. Взглядывали украдкой. Почему они стали меньше ростом?
Что-то было с мыслями…
Все тренировки – и как браттара, и как махо – учили следить за телом. А с телом было что-то не так. Словно думать логически и последовательно стало невозможно. Зато эмоции… Все его существо з н а л о удушающую, глухую, неумолимую, ледяную враждебность этих холодных тысячелетних бронестен. Что это было? Корабль опознал в нем чужака – остатками своего разума, энергии, или что там у него было – и теперь сопротивлялся чужому вторжению? Или же какая-то часть самого Дара почуяла в звездолете враждебное и переполнилась ненавистью? Дар силился собрать частички этой головоломки, но не было той части мозга, что умела это делать. Была совсем другая – что могла ч у я т ь без тени сомнения, без капли неуверенности, безошибочно и наверняка.
Тянулись стены коридора – полупрозрачные в его зрении, с четко очерченными линиями контуров и краев, будто стеклянные.
Вертикальные полосы тела накалились жгучим молочно-белым светом – такой острой яркости он еще не видел! Это было похоже на вспышку, только вспышка мгновенно сменяется темнотой, а полосы продолжали сверкать, и это длилось и длилось.
Дар медленно выдохнул, пытаясь вернуть контроль над телом, набросить узду на себя. Получалось плохо.
"Что с тобой?!"– крикнул в глубине себя, – "Пусть это звездолет неправ, но в нем может есть что-то полезное?!"
Хотя фраза была пустой. Внутри себя он не сомневался. Дар з н а л что в звездолете н е т ничего полезного для него. Это понимание было сродни бессловесному знанию махо.
