— Мы могли бы погулять вдвоем.
— Лазарев не поймет. — Наташа покачала головой. — У меня тоже нет от него секретов…
Она выразительно посмотрела на советника. Предельная честность Фирсова и Наташи перед президентом была все-таки относительной. Они ничего не скрывали, во всем ему помогали и всегда его поддерживали, но Бен Лазарев был не в курсе их главного секрета — Группы. Нет, он знал, что Группа существует, но считал ее закрытым клубом бывших военных, созданным исключительно для того, чтобы в круговороте гражданских дел не терять дружеские связи между однополчанами. Он, конечно, понимал, что это связи не только дружеские, но и полезные, однако президенту никогда не приходило в голову поразмыслить над главным. Над тем, что все члены «закрытого клуба» дуют в одинаковые дудки. Хотя, может быть, он и размышлял, но не увидел в этом ничего предосудительного. Все-таки люди прошли одну жизненную школу, были сплоченной командой, стоит ли удивляться, что они применяют похожие методы руководства в своих фирмах, конторах и службах? И уж тем более неудивителен единый по сути метод продвижения к цели.
Возможно, Лазарев так и думал. Точно этого не знала даже Наташа — главный агент Группы в свите Президента Объединенных Наций, но, если судить по отношению главы Наций к Фирсову и к сотне его протеже (численность Группы медленно, но верно увеличивалась), так оно и было. В конце концов, Лазарев и сам занял пост благодаря советнику. Пристало ли марионетке задумываться о действиях кукловода? Лазарев знал главное — Фирсов не обманет и не подведет. Этого президенту было достаточно. А каким образом советник обеспечит порядок и процветание государства — вопрос второй. Главное, чтобы законно и во благо…
— Но все-таки. — Фирсов внимательно взглянул на гостью. — Что у тебя за дело?
— Ты прав, есть одна проблема. — Наташа поставила чашку. — Сегодня со мной связался один молодой человек. Он предлагал мне изобличительные материалы по Группе.
— Вот как? — Влад неопределенно хмыкнул. Удивила его новость или нет, понять было трудно. — Какие материалы?
— Пока только список. Почти полный. Без меня и Баума.
— И какое обоснование?
— Никакого. Просто список. Он что-то говорил о схожести методов руководства перечисленных лиц, но, по-моему, не был уверен в своих словах.
— Почему же это тебя взволновало?
Фирсов определенно не был обеспокоен. Это Наташу немного удивило.
— А тебя это не волнует? Если список попадет в руки кому-то более сообразительному, чем этот парень, вся наша конспирация может рухнуть. Разразится скандал.
— Мы практически безупречны. Какие основания для скандала?
— Да один факт существования Группы — уже повод. Поверь мне, никто не станет разбираться в наших целях и задачах. Журналисты понавесят ярлыков и заклюют. Масонская ложа, заговор олигархов, политическая секта… Что ты им ответишь?
— Если дойдет до объяснений, скажу правду. — Фирсов встал и прошелся по гостиной, заложив руки за спину. — Но ты не волнуйся, до этого не дойдет.
— Какую правду ты им скажешь? Про угрозу нападения чужих? — не унималась Наташа.
— Я знаю, что ты не веришь в реальность угрозы, но она существует. — Влад пожал плечами.
— Не верю, — кивнула Наташа. — Потому что она реальна лишь для тебя. Это твое твердое убеждение. А я привыкла называть фактами более осязаемые вещи. У тебя же нет ничего материального, только вера.
— У меня есть сокровища Айрин, записи допросов Лемье и кадры боя с роботами в той пещере, ты его уже забыла?
— Я помню, но эксперты так и не пришли к однозначному выводу. То, что эти роботы сделаны чужими, до сих пор не доказано.
— Не пойму, Ната, к чему ты клонишь? Что мы напрасно тратим время и силы, укрепляя государство и повышая боеспособность армии?
— Мы руководствуемся ложными мотивами.
— Ну и пусть, — усмехнулся Влад. — Нападет внешний враг или нет, неважно. Мы сделаем Нации крепким государством. Разве плохо? А если большая армия не пригодится — сократим ее. Лишние вооружения поставим на консервацию. Хорошее оружие устаревает медленно. Так что ложные мотивы тут ни при чем. Да их и не существует на самом деле. Сильные Нации, стабильность и уверенность в будущем — вот наша цель. А нападут ли чужаки — вопрос скорее прикладной. Если ориентироваться на внутреннего врага, следует перенести акценты на производство стрелкового оружия и электронной техники для контрразведки и антитеррора, если же враг придет извне — следует добавить в госзаказ еще и тяжелые вооружения.
— Но эти же деньги можно потратить иначе! Например, на социальную сферу.
— Можно. Но оборона прежде всего. В этом вопросе лучше перестраховаться.
— Перестраховаться за счет социальной сферы, за счет стариков и детей?
— А они чем-то обделены?
— Нет, но…
— Ната, я понимаю, что, перераспределив средства, мы завоюем лишние голоса избирателей и все такое, но чужие реально существуют. Можешь не верить, но это так. И я не допущу, чтобы мы оказались на поле боя с голыми руками.
— Ты самый безнадежный упрямец из всех, кого я встречала! — Наташа вздохнула.
— Ты в зеркало давно смотрела? — Фирсов рассмеялся. — Выкинь все из головы. Никакие списки Группу не разоблачат, мы этого не допустим. А что касается чужих… возможно, ты очень скоро убедишься, что я прав. Есть у меня такое предчувствие.
— Интуиция? — Наташа недоверчиво взглянула на советника.
— А что? Разве это не полноправное чувство?
— Полноправное, только обманчивое.
— Ничего подобного. Им просто надо уметь пользоваться. Как оружием. Кто-то не выбьет в тире и двух очков, а кто-то загонит все пули в десятку. При чем тут винтовка?
Влад снова усмехнулся. Наташе оставалось только поджать губы и нехотя согласиться. Чтобы не заканчивать беседу на минорной ноте, Фирсов взял гостью под локоток и проводил в зимний сад. Вчера туда завезли новые растения и поставили большой аквариум.
— Если не выгорает прогулка, хотя бы так отвлечься. — Советник обнял Наташу за плечи. — Надеюсь, это Бен поймет?
— Если не задержимся в каких-нибудь подозрительно густых зарослях, — грустно улыбнулась Наташа. — Ого, какие у тебя тут рыбки! Вот эта, с усами, как называется? Красивая…
Больше о делах они не говорили. Просто бродили среди экзотических растений и неторопливо беседовали о мелочах. Они будто чувствовали, что затишье близится к концу. Затишье перед бурей…
Председателя Марсианского Совета Олафа Генри разбудил настойчивый звуковой сигнал компа. Несколько секунд Генри соображал, откуда доносится мелодия, затем узнал ее — это был отрывок из модного соникла «Урбания» — и лишь в следующее мгновение понял, что это вызов. Вообще-то в три ночи беспокоить председателя было неприлично. Видимо, случилось нечто особенное. Олаф нехотя сел и спустил ноги на пол. Только бы не что-нибудь подобное Стокгольмскому инциденту. Все прочее — ерунда.
