– Я понимаю и вижу концовку этого трагического рассказа, – маг поморщился, – такова жизнь, мы не должны страшиться конца. Те, кто ушли, не пропали в безвестности! Их путь продолжается в другом месте.
– Вначале умер мой отец, Артур Грифонхат. Борьба за трон усилилась. Отец нынешнего Рейнхарда и отец Рууда сделали ставку на меня. Но при этом нельзя было расстраивать Марию – родственницу их клана, она могла настроить их против меня. Я спрятал беременную Иоланту в охотничьем дворце за городом и надолго её покинул, слишком надолго. При ней был мой доверенный телохранитель Фолкин. Он уже тогда был немолод, моего возраста. Он-то первым и сообщил мне, что Иоланта умерла при родах вместе с ребенком.
Катберт смолк, закрыл лицо руками, но, собравшись с силами, продолжил:
– Против нас вела действия церковь, орден и тогдашний канцлер, я не мог отказаться и подвести тех, кто поддерживал меня, многие великие роды во главе с Рейнхардами и Руудами, – надо было скрыть нашу связь. Фолкин решил мне помочь – спрятать тело Иоланты, не родившегося ребенка, а сам обещал исчезнуть. Он честно всё сделал. Через несколько дней оппозиция была разгромлена, я получил власть, которая была мне уже не нужна. Как я и говорил, Фолкин сдержал слово, я никогда больше его не видел.
– Ему могли угрожать? Ваши друзья тогдашние, я хорошо их помню. Могли они угрожать Фолкину, чтобы он обманул, и ты бы смирился, шел только по пути к власти?
– Думаете, не соврал ли он мне по поводу их смерти? Нет, этого не может быть! Уверен, я сам видел их тела!
– Ты знаешь, что когда рождается сильный чародей, он может несколько дней лежать без криков и движения, питаясь одной только силой астрала? Слышал об этом?
– Да, но при чем здесь я?
– В тебе есть зерно магии, лорд Катберт. Тебя преследовали видения, о которых ты мне говорил. Сам помнишь, от кого ведет род Грифонхатово дерево?
– Знаю…
– Почему тогда не поверил, что мог родиться чародей? – Солмир пристально посмотрел на него, встал, опираясь на посох.
– Я был в ужасе и смятении. Рыцари, герцоги, знатное окружение отца давили на меня. Я поверил Фолкину, ведь он ни разу не лгал мне!
– Кто ещё знает об этой истории?
– Только один человек! – Катберт привстал, кого-то приветствуя. Двери залы открылись, и вошла королева Анна. В отличие от бывшего короля, маг знал, что супруга Эдрика слушала их разговор у двери уже несколько минут.
– Она? – спросил старец.
– Да, – сдержанно кивнул Катберт, – но почему вы сейчас именно решили вспомнить об этом?!
Солмир улыбнулся.
– Время пришло! – маг встал и приветствовал королеву.
– Я должен участвовать в освящении воды в парке. Это военно-церковная акция, вы будете наблюдать? – поинтересовался он у Анны, ловко перебив её на полуслове.
– Могу ли я вас оставить? – раскланялся Катберт.
– Мы сейчас и сами идем, верно, ваше величество?
– Да, я хотела сказать, что и шла сюда, чтобы засвидетельствовать мое почтение. Мой супруг сообщил мне, что вы здесь… – с трудом подбирала слова Анна.
– Ваша дочь передает вам поклон и пожелание всех благ, – Солмир склонился, чем привел и без того смущенную, с трудом находящую слова королеву в полное смятение. Они вышли в коридор, но через несколько секунд женщина уже освоилась и, идя рядом с истинным магом, не боялась более упасть в обморок.
– Я сожалею, что подслушала часть вашего разговора. Я очень уважаю Катберта, очень люблю. И именно поэтому у меня есть от него тайна, которая связана с теми событиями, с Иолантой…
Анна была чуть располневшая женщина сорока пяти лет. Она старалась выглядеть на тридцать пять, благодаря огромным затратам на азахарейские снадобья и мастерство адептов ордена, специализировавшихся на омоложении – знании очень тонком, во многом противоречащим идеалам Светлого круга.
– Так вот, – продолжала она, «громко» думая. Её мысли так и бежали по астралу, – это я первая поняла, что ребенок Катберта и Иолы не умер.
– Вы уверены?
– Точно. Несколько дней спустя я держала малыша на руках, и он плакал. Он и правда сперва долго не двигался. Старый вояка Фолкин решил, что ребенок мертв, но я сразу поняла, что он живой.
– Вы были там, чтобы забрать ребенка?
– Нет, я приехала, что спрятать мою Иолу от родственников Марии Рейнхард.
– Если бы она убедилась в неверности, Катберт бы не получил престол, а трон перешел бы вашему мужу. Разве вам это не по душе?
– Альтернативой знати, собравшейся вокруг Катберта, были церковники. Я их боялась и ненавидела. Не знала тогда, что все зависит от вас. Да и Эдрик был не готов к тому, чтобы править! Мария же хотела трона, и её родственники были могущественны и опасны, тогда мы были не готовы конфликтовать с ними. Узнай Мария, что появился наследник Катберта, а она бездетна…
– То есть вы волновались о жизни ребенка и троне Катберта?
– Да, я уговорила Фолкина спрятать ребенка. Увезти его, сделать простолюдином. Спасти от преследований церковью и родственника Рейнхарда. Тело Иоланты погребено в склепе у холмов за излучиной Прады, на кладбище иностранных торговцев. Я могу показать вам это место.
– Что потом стало с ребенком?
– Фолкин уехал куда-то на запад, в окрестности Мельде, где у него жил брат. Думаю, он понял, что пока с ним ребенок, он в безопасности. Так его жизнь не стоила бы и ломаного гроша перед могуществом клана Рейнхардов.
– Ваш брат положил этому конец, разорил их гнездо. Скажите, ваше величество, с тех пор вы никогда не слышали о ребенке Иоланты?
– Нет, никогда.
Они вышли в сад. Толпа людей пыталась окружить мага, но стража ловко распихивала всех, даже родовитых сановников, освобождая Солмиру и Анне Грифонхат путь в середину парка, туда, куда уже падали тени от стен замка. Прямоугольное озерцо, около него замерли в парадном строю адепты ордена и его руководитель Карлос Мартинсон.
– Восславим Велеса! Сегодня он пошлет нам и всей Эрафии благодать! Великий Солмир совершит обряд освещения воды, что поможет нам в борьбе с тьмой!
– Он так уверенно говорит, будто завтра сам бросит свои приходы, торговлю, любовницу и отправится в поход простым монахом, – смеялись вокруг.
– Прошу вас, мудрейший! – склонил голову Карлос.
– Воды этого бассейна усмирят омертвевшую плоть, что вздумала подняться из могил! – сурово заявил стоявший рядом духовник его величества и сильнейший чародей Эрафии епископ Рочделли.
Солмир не любил эти церемонии, где все взгляды были прикованы к нему. Если сравнить это с праздником эльфов, то там ему было намного проще, у авлийцев не было той неполноценности, того страха, что маг видел здесь. В Эрафии он чувствовал себя ходячим монументом, будто играешь роль в невиданной по размаху постановке и из неё невозможно вырваться, невозможно сбежать! Солмир знал, что многим такое обожание нравилось: Теодору, Ранкху, но он этого не переносил.
