Мама хватала его за руки, сёстры плакали, а Домино без единого слова тащил их за собой вон из дома, который с недавнего времени перестал быть их крепостью и стал явкой врага.
— Отец мёртв, — отрывисто сказал он, и сёстры затихли. — Через два часа за нами придут, и чем дальше мы уйдём, тем больше шансов спастись. Постарайтесь не отставать.
— Как это произошло? — сдавленно спросила его мать. Домино вдруг резко обернулся к ним, и они невольно отшатнулись.
— Это я виноват, ясно вам? Я сделал так, чтобы это произошло! — крикнул он. — Я не думал, что так выйдет, да. Но сделал! Хотите подробностей?
Женщина и две девочки синхронно замотали головами, и Домино опять отвернулся, торопясь вперёд. Сейчас было не время для рефлексии, он успеет повинить себя, когда они спасутся. И если они спасутся…
Город вокруг жил своей обычной жизнью, и аурису не верилось, что где-то там сейчас убивают его родственников — повсюду, где можно дотянуться, — и никто, никто не может им помочь. Лицо Домино горело, в рыжих глазах, как будто потемневших, полопались сосуды, и всё, что ему оставалось, — это идти вперёд, в надежде встретить генштабовца, неведомо как оказавшегося в их свободном от ставки ГШР городе, или убежище, где можно будет без опаски осесть и решить, что делать дальше. На глаза патрульным попадаться было нельзя: Домино уверился, что в этой скоротечной войне они на стороне Мйоте. Пару раз, в прятках по закоулкам Бёрна, Домино подходил к участкам патруля и неизменно рядом с ними замечал то праздно шатающихся, то будто занятых каким-то невинным делом, похожих друг на друга аурисов в неприметной одежде, иногда нет-нет да оглядывающих окрестности, — и, раз патруль их столь демонстративно игнорировал, значит, все его участки уже давно куплены. Оставалось рассчитывать только на себя.
Они двигались перебежками, под защитой домов и дворов, до самой темноты, и наконец Домино решил остановиться — почти на самой границе с сельской местностью, по которой было слишком рискованно идти ночью. Оставив семью под навесом, так как северное небо решило разродиться весенним дождём, аурис, оглядываясь, дошёл до магазина, чтобы купить пластырь для старшей сестры (забыл прихватить в суматохе и общем стрессе), и уже выходил, когда услышал выстрелы — с той самой стороны. Он бросился обратно.
Они стояли там — двое тёмно-рыже-волосых ауриса в невзрачной одежде и с пистолетами в руках. У стены под их ногами лежала старшая сестра Домино, рядом — прикрывшая собой младшую мама, и под обеими по грязному асфальту медленно расплывалась смешанная с дождём кровь. Домино ударил ногой по ближайшему ящику, и убийцы обернулись к нему.
— Много чести убивать женщин и детей, — процедил сквозь зубы он. — Как насчёт меня? За мою голову вам ещё и премию дадут.
— Ну так иди сюда, — криво улыбнулся ему один.
— Так слишком просто, не думаешь? Поймайте сначала!
Домино развернулся и помчался прочь. Одна пуля чиркнула по кирпичной кладке над ним, вторая как будто опалила волосы, но он больше не допускал в сердце страха. Главным было, чтобы эти двое ушли за ним, — кто знает, вдруг Селена жива и он даст ей шанс на спасение? Его младшая сестрёнка всегда была счастливой…
Петляя, аурис смог оторваться от преследователей и ушёл в лесополосу, где не было ни единого фонаря. Какое-то время он ещё слышал за собой погоню, но потом позади всё стихло. Домино остановился, давая дыханию восстановиться. В Бёрн ему больше нельзя. Если он хочет выжить и рано или поздно добраться до Зебастиана, ему придётся поискать себе новое пристанище.
И заодно новую жизнь.
В жарком тропическом Канари не бывало холодных дней, и это утро не стало исключением: уже с пяти на весенние улицы начал понемногу опускаться задумчивый и влажный, в предчувствии совсем скорых дождей, зной. К счастью, от дома Рэкса до ближайшего входа в ГШР было недалеко, и, оказавшись в проветриваемых галереях, он с облегчением вдохнул свежий воздух. Добравшись до больничных отделений, хорон быстрым шагом прошёл к нужной палате и аккуратно притворил за собой обычную, не автоматическую дверь. Кит, его лучший друг, невысокий сильвис с мягкими, словно закруглёнными чертами лица, суживающимся к низу острым подбородком, короткими волосами бледного рыжего цвета с едва заметными тёмными прядками-«перьями», свойственными всем сильвисам как отличительная черта их расы, и яркими изумрудными глазами миндалевидной формы, лежал на крайней кровати, почти с головой укрытый одеялом, и усердно делал вид, что ничего и никого не заметил. Хорон положил на тумбочку планшет и присел на стул рядом.
— От того, как ты притворяешься, я не исчезну, — усмехнулся он, и сильвис, будто делая одолжение, открыл глаза и повернулся к нему.
— Тут было так тихо и спокойно, — притворно вздохнул он. — Работы, что ли, нет, раз ты пришёл?
— Ты так не рад меня видеть?
— Если бы не ты, меня бы тут не было.
Рэкс, не ожидавший подобного выпада, чуть приподнял чёрную бровь и осторожно спросил:
— Ты сейчас серьёзно?
— Ну конечно, — теперь Кит смотрел на него во все глаза. — Меня бы ни тут, ни во всём ГШР не было, разве не так? Я бы не пошёл на то задание… не получил бы пулю в лёгкое… И не увидел бы ту очаровательную медсестричку. Она тебе не встречалась? Стройная, голубые глаза…
— Чёрт подери, Кит! Я думал, впервые слышу от тебя упрёки в судьбе, которую ты сам выбрал, а ты как обычно, да? — видимое напряжение Рэкса как рукой сняло. — Китти про медсестричку не рассказывал, Казанова?
— Она ж меня порвёт, — хохотнул Кит и чуть не согнулся от боли. — Да и потом, она и сама ей скоро станет. А там, глядишь, появится у меня свой домашний врач.
— Если раньше не уйдёт от тебя к кому-то, кто меньше смотрит на посторонних девушек.
— Это к тебе, что ли? А Леда пустит?
— Всё, хватит шуток, голова кругом идёт. Врач сказал, тебе тут минимум две недели ещё прохлаждаться. Я тебе планшет принёс. И наушники, — хорон достал их из кармана и положил поверх планшета. — Там доступ в Интернет и медиатеку. Что захочешь, посмотришь.
— А библиотека там есть? — хмыкнул Кит.
— Ты ещё и читаешь? — притворно удивился Рэкс.
— Ладно, уел…
— Нормально себя чувствуешь?
— Сойдёт по бедности. У нас ничего нового? Альфред, ты — в порядке?
— В полном. Там был агент более высокого уровня, чем те студенты, обыгрывать которых мы пошли.
— А я-то думал, неужели гений вроде тебя попался, благородный убийца с двенадцати лет… Ты видел его?
— Одним глазом. Это был Шштерн.
