Со стороны окопа появился смуглолицый здоровяк, очень похожий на пирата — небритый, татуированный, в тельняшке, с черной косынкой на голове.
Недружелюбно покосившись на Синякова, он из рук в руки передал Додику котелок перловой каши со следами мясной подливы на поверхности, полбуханки ситника и армейскую фляжку в матерчатом чехле.
Додик что-то пошептал «пирату» на ухо, и тот, снова косо глянув на чужака, кивнул — сделаем, дескать. Когда он удалился. Синяков поинтересовался:
— Это что за тип?
— Прапорщик разжалованный. Завгаром был в автороте. Задавил сразу троих бойцов. Своих же слесарей. Они какую-то халтуру сделали, вот и вмазали сообща. Те трое под машиной уснули, а он в кабине устроился. В сумерках продрал глаза и решил за добавкой съездить. Про слесарей пьяных забыл совсем. Машина тяжелая, трехосная. Да еще с грузом. У одного череп треснул, а у двоих ребра не выдержали… Вот ему втихаря и предложили — или червонец в зоне тянуть, или сюда на год, старшиной роты. Он, дурак, согласился. Теперь локти кусает. Да уж поздно…
— Вот таким здесь самое место! — с чувством произнес Синяков. — Таких мне ничуть не жалко!
—И что интересно, продолжает воровать по привычке. — Додик вытащил из нагрудного кармана ложку, завернутую в носовой платок. — Все, что под руку подвернется, тянет. Ну куда ты здесь гуталин или ружейную смазку денешь! А тем более хозяйственное мыло! Бесы постирушками не занимаются.
— У прапорщиков это основной инстинкт. Тут уж ничего не поделаешь… Я вот еще что у тебя хотел спросить. Почему ваши бойцы так странно разговаривают?,. Особенно те, которые меня сюда в мешке притащили.,? Шпана на базаре так не говорит…
— Так они шпана и есть. Здесь половина блатных, Многие уже и в зоне, и в спецучилищах побывали. Некоторые характером покруче бесов будут…
— Не думал я, что мой сынок в такую компанию попадет… — Покосившись на кашу, Синяков помимо воли сглотнул слюну.
— Бери, ешь, — Додик протянул ему котелок. — Или выпьешь сначала?
— Можно и выпить, — как бы даже с неохотой согласился Синяков.
— Только поосторожней. Это спирт.
— Разбавить нечем?
— Увы! Этот проходимец специально воды не принес, чтобы мы много не выпили.
— Придется назло ему выпить все. — Синяков глотнул прямо из фляжки и едва не задохнулся: хоть и вороват был прапорщик, а спирт разбавить не посмел.
— Закусывай. Ложку мою возьми, если не брезгуешь… Столовые приборы с собой приходится носить. Полевые условия, сам понимаешь.
Изрядная кровопотеря привела к тому, что спирт подействовал на Синякова мгновенно, словно яд кураре. Впрочем, это не помешало ему за один присест уполовинить кашу.
— Тебе оставить? — слегка заплетающимся языком поинтересовался Синяков, когда ложка заскребла по дну котелка.
— Если только чуть-чуть…
— А пить будешь?
— Выпил бы, да нельзя… От первого же глотка околею.
— Неужели ничего сделать нельзя? — Синяков пригубил еще немного спирта и ради разнообразия зажевал его диетиком подорожника. — У меня подружка есть… Городской ведьмой себя называет". Так она самые разные болезни лечить берется…
— Не для меня это все. — Додик скатал из хлебного мякиша шарик и забросил его себе в рот. — Мне уже ничего не поможет. Ни медицина, ни магия… Впрочем, я за свою жизнь особо и не держусь.
— Я, признаться, тоже. — Синякову стало тепло, а безрадостный пейзаж вокруг, утратив режущую глаза ясность, много от этого выиграл. — Только ради сына еще и трепыхаюсь… А у тебя дети есть?
— Нет. — Додик, до этого сидевший прямо, откинулся на спинку кресла. — Ни детей, ни жены…
— Ну ты даешь! — искренне удивился Синяков. — Скажи еще, что у тебя и баб не было!
— Были, да еще сколько. — Жалкая улыбка паралитика вновь появилась на лице Додика, вернее, только на левой его половине. — Целыми табунами за мной бегали. Я зубами срывал с них бюстгальтеры, а трусы разрезал финкой… Шучу, конечно. Ничего у меня не было, кроме нескольких случайных связей… не затронувших ни мою душу, ни мою плоть. Печально, да?
— Не в бабах счастье! — с чрезмерной поспешностью воскликнул Синяков.
— И в них тоже… Я в институте дико завидовал таким, как ты. Мне ведь и мяч гонять хотелось, и девок трахать, и на танцах стебаться.
— Честно сказать, я про это даже не подозревал. Думал, что тебе все наши пошлые делишки глубоко безразличны. Мы ведь время зря прожигали, а ты был парень научный.
— Если бы… — вздохнул Додик. — Впрочем, об этом уже поздно говорить…
— Ничего не поздно! — Оптимизм Синякова рос прямо пропорционально количеству выпитого, — Надо с бесами контакт установить. С самыми сильными. Уж они-то, наверное, все тайны жизни и смерти знают.
— Поговорочка есть такая: «Не годится с бесом водиться». Очень точно сказано. Ты этого не забывай.., Выпей еще немного и поспи в моей землянке. Тут недалеко. А я тем временем все, что смогу, про твоего сына разузнаю.
— Уговорил. — Синяков взболтнул почти полную фляжку. — Как говорится, первая чарка колом, вторая соколом, а остальные мелкими пташками… Жаль, что тост забыл сказать. Может, за удачу выпить?
— За удачу? — Додик на миг задумался. — Нет, не стоит. Удача — брага, а неудача — квас. В том смысла, что удача коварна и обманчива, как любое спиртное, а неудача, наоборот, отрезвляет… Выпей лучше за тех, кто сейчас думает о тебе.
— Хороший тост, — согласился Синяков и, прежде чем приложиться к фляжке, вспомнил о девчонке, которая (очень хотелось в это верить) сейчас должна была думать о нем и молиться за него,
А иначе чем еще можно объяснить везение, сопровождавшее Синякова в его странствиях по Пандемонию? Ведь там, где другие находят смерть, он нашел нового друга-беса и старого друга-человека…
Перед всеми другими алкогольными напитками спирт имеет целый ряд неоспоримых преимуществ, главными из которых можно считать два. Первое — после употребления достаточно солидной дозы спирта спишь без сновидений, что особенно важно для людей, мучимых нечистой совестью или пребывающих в горе. Второй — приняв при пробуждении некоторое количество любой жидкости, пусть даже обыкновенной воды, вновь приходишь в очень даже замечательное состояние,
Оба эти преимущества, хорошо известные большинству населения нашей страны мужского пола, в полной мере испытал на себе Синяков, сначала крепко уснувший, а затем в самом приятном расположении духа проснувшийся в землянке Додика, где заботливая рука друга оставила для него котелок с жиденьким кисловатым киселем.
Укладываясь спать, он не успел рассмотреть внутреннее устройство землянки и теперь с любопытством оглядывался по сторонам. Кроме вещей, обязательных для всех подобных сооружений, как-то: грубо сколоченных нар, дощатого стола, лампы-коптилки, пустых ящиков, выполняющих роль табуреток, здесь имелось и кое-что иное, относящееся, как говорится, совсем к другой опере. Например, портативный компьютер, выполненный в форме чемоданчика. Или какие-то мудреные электронные приборы, совсем не похожие на те, с которыми Синякову доводилось иметь дело в институте.
