Оказавшись во дворе и кинув прощальный взгляд на загоревшийся от лампады дом, молчаливый убийца устремился к стенам крепости. Штурм начался.
Гулко стреляли бомбарды, резко щелкали кулеврины, выкашивая нападающих сплошной стеной визжащей картечи. Невдалеке, в сотне шагов от стены полыхали заревом фермы: туровые, корневые, птичьи. Под прикрытием темноты неведомый враг штурмовал крепость Метал Макса, осыпая обороняющихся пулями и стрелами.
Каменная стена высотой десять локтей и толщиной в три опоясывала крепость, делая ее похожей с высоты полета рукокрыла на вытянутый в одну сторону, кривобокий сундук. Ворота – бетонная плита, окованная железным уголком и пластинами, – при необходимости поднимались вверх на тросах, но сейчас наглухо перекрывали вход во двор. Недлинный барбакан выдавался вперед, прикрывая ворота и возвышаясь в оконечности башенкой, ощерившейся кулевринами – мелкими пушками, почти пищалями на поворотной станине. Жестокая к своим детям, неприветливая природа хоть и нехотя, но помогала жителям крепости – две трети стен окружала Мертвая Земля, смертельная ловушка, иссушающая тело живого существа, высасывающая все жизненные соки, оставляя лишь сухую мумию, стоило упасть в пыль единственной капле крови.
В случае нападения все, кто способен держать в руках арбалет, меч, рогатину или даже палку, взбирались по внутренним лесенкам на стену, отстаивая право на жизнь в жестоких пустошах. Так было раньше, когда враг, хоть и многочисленный, но глупый, неорганизованно пер на крепость, как крысопес на био. Сейчас же неведомый противник неспешно и абсолютно не таясь уничтожил фермы вместе с работниками и семьями, снабжавшими многочисленных жителей провиантом, после чего напал на крепость.
В ночной прохладе не слышалось рева нео и скрежета изношенных механизмов био. Тишина. Пеший враг двигался ровным строем в абсолютном молчании и в таком же молчании погибал, сраженный пулей, шрапнелью или даже метко запущенным из пращи булыжником. Тишина и темнота. Нападающие не жгли костров, не освещали себе путь факелами, их оружие выпускало смертоносные стрелы и пули без вспышек горящего пороха и треньканья тетивы.
Используя в качестве прикрытия складки местности, каждый куст, перевернутую телегу или же принесенные с собой широкие окованные щиты на колесах, нападающие закрепились в промежутке от стены до фермы, в мертвом пространстве для стеношных бомбард. Тяжелые казнозарядные пушки не рассчитаны на стрельбу под самую стену. Чем враг и воспользовался, раз за разом выцеливая незадачливых защитников, выглянувших из-за щита или края стены.
Нападение перешло в осаду и позиционную перестрелку. Мастер меча Никодим, в военное время бывший еще и воеводой, собрал во дворе перед воротами ударный отряд из тридцати мечников, чтобы верхом на турах выбить засевших у стен солдат врага. Пушкари и стрелки, укрывшиеся за щитами барбакана, расчищали плотным картечным огнем пятачок земли перед воротами, готовя плацдарм для маневра всадников. Также для прорыва приготовили десяток быков, специально обученных топтать врагов, обвешанных обрывками кольчуг, а также металлическими и деревянными щитками.
Стрелки уже оттеснили нападающих от ворот, заставив сменить позиции. Бойцы разминались, размахивая мечами и топорами, готовясь к сече. Быки, сгрудившись перед глыбой, закрывающей вход во двор крепости, ревели, вскапывая копытами землю. Три десятка мечников, среди которых были нео, люди и кио, положив ладони на клинки, возносили молитвы Метал Максу, надеясь на лучшее, но готовясь к худшему. Воевода поднял руку и дал отмашку бойцам на воротах запустить старенький генератор – привод подъемного механизма.
Заревел выхлопной трубой чиненный много раз дизель, набирая обороты, выбирая слабину троса в бобине, чтобы рвануть вверх многотонную бетонную глыбу – ровно настолько, чтобы выпустить отряд, и тотчас отпустить, разрубая, давя всякого, кто сунется в проем. За шумом дизеля, грохотом стрельбы, рычанием быков и зубовным скрежетом бойцов никто не заметил падение снарядов во двор и глухие хлопки разрывов.
Животные первыми почуяли неладное и взбесились, устроив свару у ворот. Полые, из мягкого материала снаряды, выпущенные противником по крепости, упав на утоптанную землю и брусчатку двора, истекали чуть желтоватым дымом. Защитники на стенах ничего не почувствовали, газ был тяжелым и не поднимался выше роста взрослого нео, но при этом проникал в любую щель, воздуховод или подвал. И действовал он очень быстро.
Менее чем за минуту люди и животные обезумели, нападая друг на друга, позабыв об истинном неприятеле, том, что сейчас за стеной. Три десятка воинов, вооруженных мечами и топорами, яростно уничтожали тех, с кем еще вечером обедали, поднимали чарку за здравие или травили небылицы.
Пришедший в себя Грром первым делом достал из схрона с таким трудом спрятанный меч.
– Все потом, – ответил он на вопросительный взгляд Слава.
Оказавшись во дворе, Грром опешил от творящегося там ада. Именно таким нео представил место, где всех людей ждет наказание за проступки, совершенные при жизни. С воплями по двору бегали женщины, то падая на землю, то снова поднимаясь. Один из парней, что обычно охраняют ворота, сейчас рубил боевым топором стену маленького амбара. Каменную стену. А чуть в стороне лупили друг друга палками и дико хохотали пастух Сергий и Антон кожемяка. Оба уже давно не сопливые мальчишки, бороды ведь до пояса.
Грром опешил лишь на мгновение. Какофония из смеси звуков стрельбы, криков умирающих на стене защитников и непотребств, происходящих во дворе, отошли на второй план. Внимание нео привлекли тени, тихо скользящие по двору. Кто-то невероятно сильный и гибкий спустился по веревке, перекинутой через стену. Грром догадался: «Атака ворот лишь прикрытие!»
Враг коварен и смел. Вражеские лазутчики забрались по стене со стороны Мертвой Земли, где не растет ни единой травинки и не рискуют шастать крысопсы, жуки-медведи и сколопендры. В той части крепости также нет плотной защиты из пушек и всего пара-тройка дозорных.
– Ррракши! – ругнулся Грром, попытавшись объяснить жмущемуся рядом Славу, что происходит, – маска противогаза на лице ужасно мешала.
«Слав изменился, укус пустынного паука надломил его», – подумал нео. Друг боялся, в бою это нормально. Но в Славе был вовсе не тот страх, что подстегивает к борьбе, дает силы, сжав зубы, наплевать на боль в перебитой руке, броситься на врага и перегрызть ему глотку. Это был уже не тот славный рубака, который каждый раз во время тренировок так ловко обманывал Гррома, заставляя его разозлиться и потерять контроль. Это был не тот молодой, храбрый воин, что пущенной из арбалета стрелой срезал голову вождя племени нео, атаковавших крепость, зайдя противнику в тыл. Гррому стало жалко увечного друга.
