— Ах, этот ваш «Альянс», — осклабился Тим. — Вы же там ненавидите нас и мечтаете быть независимыми. Так какого лешего было сюда переться?..
— Ты не прав, Тим! — довольно резко осадила его Дженет. — Люди в Европе не хотели никакого Альянса, их просто обманули. Ты же видел, что произошло в Турине и в других местах!
— А что твои родители? — спросил Кит сочувственно. — Они остались там?
— Да, — ответил я коротко.
Можно и так сказать.
— Сочувствую тебе, дружище.
— Спасибо.
— Что ж, все понятно, — хихикнул Тим. — Когда независимость, к которой вы так стремились, обернулась разрухой и войной, ты бросил своих предков и отправился в тепленькое местечко…
— Тим! — гневно воскликнула Джен, заметив на моем лице признаки закипания.
— … только вот оказалось, что тебя здесь никто не ждет, и вместо обещанного вуза ты загремел в «Вознесение». Печалька, так сказать! Ничего не поделаешь, парень. В этой жизни ничего не дается просто так…
— Тебе-то откуда знать? — спросил я с обманчивым спокойствием, радуясь, что жизнь в интернате научила меня завидной сдержанности.
— Мне откуда?! — Тим, сверкнув глазами, похлопал по поручням своей коляски. — Знаешь что — я согласен поменяться с тобой местами. Давай-ка, усаживай свой накачанный зад в это мягкое кресло и наслаждайся здесь статусом резидента Содружества до конца своих дней. Хочешь?! Получишь полное медицинское страхование, на которое будет отчисляться половина твоих доходов. Только вот на дорогостоящие операции по лечению позвоночника оно не распространяется. Если не заработаешь себе три миллиона фунтов, чтобы волшебники из «Омикрон медикал» сделали тебе экзоскелет, или вдвое больше за новую спину — будешь куковать в этом кресле всю свою замечательную жизнь.
— Тим, — тихо произнесла Ширен. — Димитрис не виноват, что ты не можешь оплатить операцию. И у него нет миллионов фунтов, как и у тебя. Так что не надо к нему задираться.
— Эй, да кто тут задирается?! И не надо меня жалеть! — еще сильнее вспылил инвалид. — Мне не нужна ничья жалость и тем более милостыня. Мой котелок варит неплохо, и я скоплю нужную сумму лет за пять без чьей-либо помощи!..
— Никто не сомневается в этом, Тим, — заверила Лола. — И хватит тебе пить.
— Я сам знаю, когда мне хватит! — огрызнулся парень, открывая и запрокидывая еще одну банку.
— Ты хочешь кому-то что-то этим доказать? — поинтересовалась Джен, глядя, как струйка пива стекает по его неопрятной бородке на футболку и джинсы. — Какой ты взрослый и крутой?
— Ой, только не надо здесь гребаного психоанализа, Джен! — рассмеялся Тим. — Ты совсем меня не знаешь, ясно?! Совсем… ик… не знаешь!
— Я узнаю тебя в эту самую минуту благодаря твоему поведению, Тим.
— Что ж, извини, если я тебе не нравлюсь, детка.
— Ты нравишься мне больше трезвым.
— Чепуха! Если бы я заявился сюда с арфой, декламировал стихи о любви и раздавал пончики голодающим детям — это бы ничего… ик… не изменило. Чтобы я не делал, я все равно бы не дотянул до твоего, так сказать… ик… стандарта. Хе-хе!
При слове «стандарт» Тим покосился на меня.
— Лидеру группы поддержки нужен капитан футбольной команды с широченными плечами и лицом киногероя, а не бородатый коротышка со встроенным электромобилем. Такой, как я, испортил бы шикарную картинку. Я это понимаю, детка…
— Ты городишь какую-то чушь, Тим. И не называй меня «деткой», пожалуйста. Здесь, в конце концов, мой парень, — спокойно, но твердо одернула его Дженет.
Я мысленно вздохнув, поняв, что мне, должно быть, придется сейчас вмешаться в эту ссору.
— Ой, извините, замолкаю! Вижу, что у боксера уже сжимаются кулачки! — засмеялся противным голосом Тим. — Скажи, Алекс, а тот парень, который нокаутировал тебя на олимпиаде, тоже был в инвалидной коляске?!
— Его зовут Димитрис!
— Ничего страшного, Джен, — я невинно улыбнулся, твердо решив не поддаваться ни на какие провокации. — Меня совершенно не беспокоит то, что говорит Тим.
— Ой, да ты что, правда?! — Тим печально усмехнулся. — Похоже, я начинаю терять форму. Бесконечный запас подколок, которые могут вывести из себя кого угодно — это же мое единственное достояние. Если, конечно, не считать IQ под двести.
— Он уменьшается с каждой следующей банкой, приятель, — усмехнулся Кит. — Сейчас замер где-то на уровне шимпанзе. Предлагаю не доставать следующую банку, чтобы не дойти до беспозвоночных.
— А я и так беспозвоночный! — захихикал Тим, покрутившись в кресле. — Вот видите?! Я и над собой могу прикалываться, не только над Алексом. Так что без обид! Скажи, Алекс, а кем ты собираешься стать, когда выберешься из этого своего интерната? Будешь колотить людей всю свою жизнь?
— Возможно, — кивнул я, не желая подбрасывать новое основание для насмешек.
Пьяный Тим, пытавшийся задирать меня, оставался центральной темой вечера еще с полчаса, пока общими усилиями компании наклюкавшегося парня наконец не удалось отправить спать. Без него сразу стало намного спокойнее… Чтобы снять неприятный осадок и разрядить обстановку, Кит еще немного побренчал на гитаре и завел разговор на отвлеченную тему — о музыке.
— Прости, — шепнула мне на ухо Джен. — Если бы я знала, что он такое устроит, не стала бы его брать с собой.
— Ничего страшного, — улыбнулся я, взяв девушку за руку и крепко ее сжав. — Ничто не способно испортить мне встречу с тобой.
Я заглянул ей в глаза и увидел в них легкое волнение в предвкушении чего-то, чем этот вечер должен был закончиться. Мы с ней сидели рядом, глядя на костер. Я приобнимал девушку за талию, чувствуя нежную кожу под тонкой тканью ее футболки. Волосы были слегка растрепаны после купания и макияжа на ней сейчас не было, но от этого она становилась, по-моему, даже более прекрасной.
Около часу ночи Лола начала засыпать на плече у Кита, и мы пришли к общему выводу, что пора отправляться спать. По пути в палатку Дженет продолжала оживленно рассказывать мне какую-то историю о своей университетской жизни, стараясь развеять этой будничной болтовней смущавшее ее ощущение уединения и близости, которое появилось, когда мы остались без общества ее друзей.
Едва полог палатки за нами задернулся, как я прервал ее речь, притянув девушку к себе и сомкнув уста поцелуем. Я ощутил, как она напряглась от этого и, не ответив на касания моих губ, отстранилась.
— Что-то не так, милая? — прошептал я нежно, вновь пытаясь заключить ее в объятия.
— Нет, все в порядке. Димитрис, подожди!
В ее голосе появились нотки, которые вызвали у меня ощущение дежа-вю. Два года назад почти тем же тоном меня останавливала Мей Юнг, когда мы остались с ней вдвоем в моей квартире и я был полон решимости избавиться от девственности. Этот тон означал, что прекрасная головка девушки, с которой ты вознамерился провести ночь, полнится высокими одухотворенными мыслями и переживаниями, а значит, придется попридержать своего жеребца в штанах.
— Что тебя беспокоит? — подавив вздох, поинтересовался я, присаживаясь на матрас.
— Не знаю, — ответила она, включив фонарик на батарейках, который сразу же развеял интимный полумрак, царящий в палатке. — Мне кажется, нам так о многом следует поговорить. Столько времени прошло! Без единой встречи, без единой весточки от тебя. Дима, мне очень хотелось бы верить, что Роберт говорит правду, но неужели за все это время у тебя действительно не было ни единой возможности связаться со мной? Передать несколько слов через своего кореша — это действительно самое большее, что ты мог себе позволить?
— Это действительно так, Джен! Ты не представляешь себе, сколько усилий мне стоило сделать хотя бы это! — возмущенно отозвался я на этот несправедливый упрек. — Ты что, не веришь мне?!
— Я верю тебе, Дима, просто… — она замялась и закусила губу. — … просто я хочу, чтобы ты понял, как я себя чувствовала все это время, постоянно думая о тебе, но не видя, не слыша. Иногда мне казалось, что ты даже не живой человек, а так — сон, фантазия. Иногда мне казалось, что нашу с тобой любовь я придумала…
