– Значит, это вы, а не Дрынов подложили электрические провода на спинку стула?
– Конечно, я. Вы стали мне ненавистны, после того… как провели с ней ночь на Волшебном камне. Но теперь… все кончено. Поздно. Жизнь ушла, а я все пытался и пытался ее продлить…
Он взглянул на часы.
– Время принять лекарство.
Мендлев подошел к шкафчику, достал какой-то пузырек и накапал в стоявший на столике стакан. Затем подошел к жене и поднес к ее губам жидкость. Она вскинула голову.
– Идем? – спросила Девушка-Ночь. И медленно выпила. Глаза ее закрылись, и она улыбнулась так счастливо, что у меня сжалось сердце.
– Теперь она уснет, – произнес доктор Мендлев. Он легко поднял ее на руки, словно она была пушинкой, и перенес на диван. Укрыл пледом. Оглянувшись на нас, произнес:
– Не уходите. Осталось последнее. Я не могу умереть так же легко, как она. Я заслужил худшей смерти. Но знайте, что, несмотря на все беды, которые она мне принесла, я никогда не был счастлив ни с кем другим. Вам этого не понять…
Доктор вынул из ящика два скальпеля, зажал их в кулаках. Мы еще не понимали, что он собирается сделать, и никто из нас, придавленный какой-то тяжестью, не сделал и шага, чтобы его остановить. А Мендлев, положив руки на стол, посмотрел на эти скальпели, торчавшие остриями вверх.
– Идем, – произнес он всего одно слово. Потом спокойно откинул назад голову и резко опустил ее вниз. Страшная смерть впилась через его глаза в мозг. Он умер мгновенно…
Учитель вскрикнул от неожиданности, а я почувствовал, что меня бьет, как в лихорадке. Мы наконец-то очнулись, но теперь уже ничего нельзя было предпринять. Все было кончено. Григорий попятился к двери, не отрывая взгляда от головы доктора на столе, возле которой расползалось бурое пятно.
– Надо покинуть это злосчастное место, – глухо произнес он. Взглянув в последний раз на мертвую и вновь ставшую прекрасной Девушку-Ночь, я торопливо вышел вслед за ними из дома.
На улице мы услышали беспорядочную стрельбу, которая разносилась по всему поселку, а кто и где стрелял, – было совершенно непонятно. Складывалось такое впечатление, что по всему поселку шли бои «местного значения». Мне казалось, что палят возле кузницы, а Григорий начал уверять, что это в стороне кладбища. Мы распрощались с учителем, поторопившись к себе домой. Но успели пройти лишь с полсотни метров.
– А ну не двигаться! – услышали мы чей-то грозный голос. Нас осветили фары притаившегося в переулке джипа. Один из охранников – это был «бельгиец» – соскочил с подножки и направился к нам. Второй, со шрамом, оставался в машине.
– Вот ты-то нам и нужен! – сказал «бельгиец», ткнув меня дулом в грудь. Потом взглянул на Григория. – А этот – вообще лишний… Пойдешь в расход. Повернись спиной!
Григорий послушно и медленно развернулся, но, прежде чем охранник успел выстрелить в него, я ударил ногой по стволу автомата, а сам откатился в темноту, к канаве. Из-под локтя Григория тотчас же вырвался сноп пламени, а заряд из ракетницы ударил «бельгийца» в лицо. Охранник взвыл и, схватившись за голову, упал на колени. Взяв его автомат, Григорий выстрелил в сторону машины, оттуда сразу же раздалась ответная очередь. Все это длилось несколько мгновений. Перестрелка между ними закончилась так же быстро, как и началась. Поднявшись с земли, Григорий осторожно подошел к машине, через борт которой свешивался мертвый охранник. Встал и я, приблизившись к лежащему ничком «бельгийцу».
– Ну как там? – крикнул Григорий.
– Кажется, готов! – отозвался я, подходя к нему. – Они явно поджидали нас. Значит, знали, что нас нет дома. Мне это не нравится. Там что-то случилось.
– Тогда нам надо поторопиться. – Подхватив второй автомат, Григорий шагнул ко мне, и в это время я услышал легкий свист. Выпущенный из темноты нож вонзился в грудь Григория. Он недоуменно посмотрел на меня, пытаясь улыбнуться, и упал на спину. Я обернулся. В пяти шагах от меня, раскачиваясь, стоял обгоревший «бельгиец», и мне показалось, что у него просто снесено полчерепа. Но он был еще жив и пытался вытащить из-за пояса пистолет.
Не спуская с него взгляда, я медленно нагнулся, взял в руки автомат Григория, подошел к «бельгийцу» почти вплотную и выпустил в его грудь всю очередь, продолжая стрелять даже тогда, когда он упал на землю.
– Вот так… – произнес я, опуская автомат. Пустота и омерзение навалились на меня. Впервые в жизни я убил человека. И неважно, плох он был или хорош, заслужил смерть или нет, но это было убийство, и я теперь был помечен особой печатью.
Я сидел на земле, зажав ладонями уши, а возле меня находилось три трупа. Смерть теперь буйствовала в поселке со страшной силой, и не было видно конца ее ненасытной жадности. Мне показалось, что она не остановится, пока не уничтожит все вокруг. Но должен же когда-то наступить предел всему этому? Я поднялся и подошел к Григорию. Ему ничем нельзя уже было помочь. Я мог только мысленно попрощаться с ним. Собрав все оружие, я быстро пошел в сторону своего дома.
Я ожидал увидеть там самое худшее, и мои опасения подтвердились. Дом словно вымер, нигде не было видно ни души. Зато повсюду валялись стреляные гильзы, стены были изрешечены пулями, окна разбиты, а пол в коридоре и комнатах испачкан кровью. Здесь шел крутой бой, и принял его, очевидно, один лишь Марков. Но где он сам? Где Милена, Маша, Сеня, Аленушка?
Я вспомнил о подвале и торопливо спустился вниз. Нажав под лестницей на скрытый рычаг, стал отодвигать в сторону поддавшуюся цементную плиту. Затем посветил вниз фонариком. Увидев испуганные, напряженные лица Милены и Маши, я облегченно вздохнул:
– Слава богу! Выходите. Аленушка с вами?
– Нет, она исчезла, – отозвалась Милена, ухватившись за мою руку. – Вадим, это было ужасно…
– Как «исчезла»? – встревоженно спросил я. – Когда?
– Надеюсь, еще до того, как началась эта стрельба.
Я помог им подняться наверх, потом открыл в зале двери во все комнаты, чтобы у меня был круговой обзор, положил на стол оба автомата, пистолет и ракетницу. Здесь можно было держать оборону еще долго. Но вряд ли они повторят атаку именно сегодня. Почему они вообще напали этой ночью? Что заставило их перейти к активным действиям и объявить войну всему поселку? Дождавшись, когда женщины успокоятся, я продолжил расспросы.
Выяснилось следующее: Милена и Маша проснулись в своих комнатах оттого, что в доме началась стрельба. Вернее, вначале она шла где-то во дворе, потом – в коридорах. Милена сказала, что Аленушки рядом с ней уже не было. Куда она спряталась – неизвестно. Маша выглянула в окно и увидела, что Сеня сидит в джипе, между охранниками. Но ее поразило то, что он не выглядел пленником. Наоборот, ей показалось, что именно он навел сюда людей Намцевича. Видно было, что чувствовал себя Сеня не слишком уютно, но вполне свободно. Даже курил. А в доме, перебегая из комнаты в комнату, отстреливался один Марков. Успев сказать женщинам, чтобы они спускались в подвал, он «увел» охранников за собой на чердак. Что произошло дальше, они уже не знали, поскольку спрятались в потайном лазе под цементной плитой. И просидели там до того времени, пока не подошел я.
