– Он мог подбирать известные нам названия для блюд совершенно незнакомой нам кухни… Ты заказал два двойных говяжьих бургера с помидорами, луком и острым перцем, картошку-фри и луковые кольца?
– А в чем проблема? Вечный сказал, можно заказывать, кто что пожелает.
– Никогда не думал, что ты любишь бургеры – удивленно посмотрел на стрелка Осипов.
– Просто я давно их не ел, – недовольно повел плечами Камохин. – Те, что готовят в ЦИКе, отвратительны, как на вид, так и на вкус.
Орсон опустился на одно колено неподалеку от очага, поймал на дисплей фотоаппарата огонь и сидящих возле него аборигенов, завернутых в махровые халаты, и нажал кнопку спуска.
– Можно задать вам вопрос, мистер Орсон? – поднял руку один из молодых аборигенов.
– Разумеется, Ксавьер, – подошел к нему англичанин. – Спрашивай!
– Почему вы пользуетесь фотоаппаратом? – абориген взглядом указал на вещицу в руках у квестера.
– Ну, видишь ли, друг мой Ксавьер, в обязанности квестеров входит запечатлевать все необычное, что встречается в тех странных местах, где нам приходится бывать. В принципе, фотоаппарат есть у каждого из нас. Вот, только мои коллеги ленятся ими пользоваться.
– Бамалама, Док! – обиженно развел руками сидевший неподалеку Брейгель. – При чем тут лень? Если бы я постоянно возился с фотоаппаратом, кто бы прикрывал тебя от опасностей всех этих странных мест?
– При этом они, разумеется, ссылаются на объективные сложности, – невозмутимо продолжил Орсон, будто и не услышал сказанного стрелком. – Но, как бы там ни было, получается, что летописцем всего, что с нами происходит, становлюсь я. Потому что, мне не лень это делать. Вот так, – Орсон поднял фотоаппарат и сфотографировал Ксавьера крупным планом. – Если оставишь мне свой и-мейл, то пришлю твою фотку.
– Я не о том спрашивал, – смущенно улыбнулся абориген. – Я хотел спросить, почему вы пользуетесь фотоаппаратом, в то время, как все сейчас снимают на видеокамеры?
– А, ну это совсем просто. На мой взгляд, видео – это пустая и бессмысленна фиксация событий, не дающая возможности почувствовать эффект соприсутствия или даже, если угодно, сопричастия. Подобное доступно только истинным профессионалам, каковых можно по пальцам пересчитать. В то время как снимок позволяет практически любому передать собственное впечатление от того, что он фиксирует с помощью фотоаппарата. Всего лишь с помощью выбора нужного ракурса и правильного освещения. Вот, посмотри, – Орсон переключил фотоаппарат в режим просмотра снимков и стал искать тот, что хотел показать. – А, вот! Единороги, от которых мы едва спаслись. Если бы это было снято на видео, то было бы похоже на обычный табун лошадей. И зрителям приходилось бы объяснять, на что следует обращать внимание, то бишь, на рога этих «лошадей». На снимке же сразу видно, с чем мы имеем дело!
Снимок, действительно, был весьма недурен даже для профессионала. Единороги неслись прямо на фотографа, выставив перед собой рога. Копыта их мяли траву, ноздри широко распахнуты, так, что буквально кожей чувствовалось их горячее дыхание.
– Когда вы успели это снять? – спросил пораженный Ксавьер.
– В последний момент перед тем, как прыгнул в схрон, – ответил биолог.
– На дороге из желтого песчаника вас пытались остановить единороги? – удивленно спросил Вечный.
– Да, – Орсон показал ему дисплей фотоаппарата с изображением единорогов. – Огромный табун мифологических животных!
– В первый раз такое, – еще более удивленно качнул головой Вечный.
– Простите? – непонимающе склонил голову к плечу англичанин.
– Каждого, кто идет к Центру по дороге из желтого песчаника, а другой дороги сюда просто не существует, что-то пытается остановить. Каждый раз это происходит по-разному. Но, за те годы, что я здесь живу, многие события повторяются. Я даже пытался вывести зависимость между тем, за чем идут сюда Искатели, и тем, что происходит с ними на дороге из желтого песчаника. Но, у меня так ничего и не получилось. Быть может, потому, что многие и вовсе не доходят. Одни – возвращаются, другие… С другими все по-другому складывается. Но, вот, про единорогов я никогда прежде не слышал.
Старик снова покачал головой и забрал у Лиама пластиковый лист и стило.
– Никто ничего не забыл? – Вечный поднял лист над головой.
Выждав несколько секунд и не получив ответа, он спрятал стило в угол пластикового листа и вновь превратил его в туго скрученный свиток. После чего он подошел к стене, торцом приставил к ней свиток и просто вдавил его в стену!
Повернувшись к гостям, Вечный показал растопыренную пятерню.
– Пять минут.
Заявление о пятиминутной готовности было расценено, как чисто условная информация о том, что скоро все будет готово.
Но, ужин, и правда, появился ровно через пять минут.
И вновь все произошло каким-то чудом.
Иначе можно сказать, что все случилось само собой.
Просто в определенный момент, наступивший точно по истечении назначенных пяти минут, Вечный откатил в сторону одну из ширм с растянутыми звериными шкурами, за которой оказались четыре низких столика, уставленные разнообразной по формам и размерам посудой. Хозяину потребовалась помощь гостей лишь для того, чтобы переставить столики поближе к очагу, где, несомненно, было более удобно и комфортно вкушать яства, а заодно и вести неспешную застольную беседу.
Столики имели восьмигранную форму. Столешницы их были покрыты беспредметными мозаичными орнаментами, виртуозно собранными из кусочков дерева разных цветов. Конечно, это могла быть такая же имитация, как и шкуры диких зверей. Но сами по себе рисунки на столах никак не могли соврать – мотивы их были арабскими. Ножки у столиков были очень низкие, так что за ними можно было удобно устроиться, просто сидя на полу, на звериных шкурах. А, если кому хотелось, так можно было даже прилечь. Гости деликатно дождались, когда хозяин займет свое место возле одного из столов и только после этого принялись рассаживаться сами.
На столах было множеств разнообразных столовых приборов из похожего на серебро, но легкого, как пластик, металла, покрытого чернеными орнаментами. Сами блюда были спрятаны под под большими, сияющими, как зеркала, колпаками. Имелись на столах и высокие кувшины с длинными. узкими горлышками и маленькими крышечками на самом верху. Выпуклые бока кувшинов украшали рисунки, выполненные в той же технике, что и на остальной посуде, причудливостью своей наводящие на мысль о иероглифах, потерянных в высокой траве.
Вечный обвел взглядом рассевшихся вокруг столов гостей.
