Он спросил:
– А о чем еще вы думали?
– Много о чем. Я такая трусиха. О Джоне. О том, что он меня найдет. И… о вас.
– Обо мне?
– Ну, я же вас бросила. Струсила. Оставила одного.
– Я привык один. Думал, вы пошли в полицию.
– Нет, что вы. Я же обещала. Я на вашей стороне.
– Да вы совсем с ума сошли, Ханна.
– Может быть. – Она ойкнула и прижалась к нему еще крепче: – Кажется, я в кровь наступила.
– Да, – согласился он. – Тут вокруг полно крови. Ничего, на улице ливень. Ливень все смоет. А теперь молчите.
Они медленно брели к выходу, и со стороны могло показаться, будто обнявшись, идут два любовника; будто на всем свете нет никого ближе этих двоих.
– Ну и натворил же он дел, – сказал заместитель комиссара. – Никогда такого не видел – целые реки крови. Перестрелял всех подчистую – и персонал, и клиентов. Много известных людей. Такой скандал.
– Я вас предупреждал – он настоящий дьявол.
– По крайней мере, теперь мы его ведем.
– Да, – сказал Джон. – Скоро все кончится. Жаль, что не удалось остановить его раньше.
Все оказалось даже хуже того, чего он боялся: сквозь завесу дождя было видно, как доверчиво льнула женщина к своему спутнику. Он бережно придерживал ее за талию, настороженно оглядывался, правая рука в кармане. Весь его вид говорил: не подходи, мое. Тихие голоса доносились через неплотно прикрытую дверь, просачивались вместе со струйками табачного дыма:
– Взять да и пристрелить его. Чего ждем?
– Там же женщина.
– А, черт!
– Бедняга, – сказал Лерман. – Как его ломает.
– Зря он так. Ни одна баба этого не стоит, – возразил Кабот.
– Не скажи. Вот я, когда был молодым… – горячился Хусто.
– Да ты и сейчас не старик, – перебили его со смешком.
– Что б вы понимали! Да он же любит ее.
– Прям как в сериале.
– Ага.
– Скажешь тоже.
– Да все они…
– Нет, парни, у них это серьезно. Они пожениться собирались. – Джон узнал голос своего напарника.
Он встал и захлопнул дверь. Голоса стихли. Он с горечью вспоминал их последний разговор, там, в ее номере с разбросанной одеждой; казалось, он еще помнит вкус сэндвичей, которыми она его потчевала, вкус сухого сыра. «Я поступаю так не из упрямства», – так она тогда сказала. Как он был наивен! Он чувствовал себя дураком, человеком, не заслуживающим уважения, все это время – целый год – его водили за нос, точно влюбленного школьника. Эх ты, детектив. Вот она, настоящая причина задержки. Уж теперь-то все ясно. Пока он, высунув язык, метался по трущобам, Ханна помогала своему дружку укрыться в безопасном месте. Ее двойное предательство не укладывалось в голове. Ханна, девушка с открытым пытливым взглядом, представлялась теперь отвратительной липкой гадиной; их мелкие радости, общие тайны, милые недоговоренности – все это смыл холодный ливень, оставив после себя одно лишь изумление: за что мне такое?
Джон в который раз просматривал запись, сделанную автоматической камерой. Дождь делал многие кадры неразборчивыми, но он упорно отказывался взглянуть на компьютерную реконструкцию, словно надеясь отыскать в виде обнявшейся парочки что-то, способное дать намек на причины происходящего, утихомирить боль и смятение. Все просто – ей был нужен знакомый полицейский, думал он. Кто-то, от кого она сможет узнавать новости из первых рук. Надежный информатор. И он удачно ей подвернулся. Проглотил наживку, сел на крючок.
«А может, – продолжал он истязать себя, – этот парень у нее тоже вроде приманки. Очередной нужный человек»? Но нежность, с какой мужчина обнимал женщину в мокрой насквозь одежде, свидетельствовала о другом.
В дверь осторожно постучали.
– Они остановились, лейтенант, – доложил Лерман. – Маленький пансион на Ла Йонг.
– Он не заметил слежки?
– Не думаю. Четыре «стрекозы», на предельном расстоянии.
– Что это за место?
Лерман медлил.
– Франциско, прекрати изображать стажера в морге, – резко сказал Джон.
– Все-таки это ваша девушка.
– Это уже в прошлом. Ничего личного. Дело прежде всего.
– Ну, это сомнительное заведение. Сюда парочки приходят…
– Понятно. Значит, никакой регистрации и почасовая оплата.
Джон смотрел на людей, цепляющихся друг за друга среди дождя, с необычным чувством стыда, словно подглядывал. Он ощущал странную связь между собой и этим высоким парнем; сначала тот разрушил его карьеру, теперь Ханна окончательно объединила их, накрепко связала узлом случайностей и совпадений. Этот человек обладает девушкой, которую он, Джон, любил больше жизни. Теперь это его ноша. Бедняга, подумал он, уже совсем без сил; небось, ищет уголок, где можно приткнуться, прийти в себя, отогреться. Вот он, этот уголок: двухэтажный домик в путанице окраин.
– Обо мне не думайте, Франциско. Работайте как всегда. И следи за Кубриа – как бы опять не подставился.
– Чертов ливень, – сказал Лерман. – Руки не видать.
– Расставь посты здесь, здесь и здесь. Знаю, погодка не для засады, но постарайтесь не светиться. Если попытается уйти – огонь на поражение. Мне не нужны трупы. – Он повернулся к заместителю комиссара: – Вы не возражаете, капитан?
– Нет-нет. Это ваша операция, действуйте. Сколько вам нужно людей?
– Дайте подумать. Много не нужно. Несколько снайперов на крыши. Патрульные машины на оба конца квартала – перекрыть движение. Группу захвата. Неплохо бы пару штурмовых роботов.
– Штурм? – удивленно поднял брови заместитель комиссара.
– Только на крайний случай, если возникнет угроза жизни заложника. Не хотелось бы доводить до этого. Вы видели, на что он способен.
– Да. Старик вне себя. У нас такого отродясь не бывало. Настоящая кровавая баня. – Показалось, что заместитель комиссара вкладывает в сказанное особый смысл, едва уловимый упрек: дескать, на кой ты притащил нам эту дохлую крысу, парень? – Вот только у нас ничего такого нет. Никаких штурмовых роботов. И спецназа тоже. Город у нас маленький. Можем выделить группу поддержки из патрульных. Но у них обычная защита, для улиц, так что со штурмом сами понимаете… А вместо робота возьмите механического часового. Прекрасно видит в темноте. Чувствует большинство видов излучения. Стоящая машинка. В муху попадет.
– Может, не надо? – засомневался Лерман. – Я слышал, туповаты они. Он там всех подряд в фарш нашинкует. Не разбираясь, кто заложник, а кто убийца.
– Бери, Франциско, – посоветовал Джон. – Бери и не выпускай этого сукиного сына. Я попробую выпросить группу захвата из Пуданга. Ты только продержи его до утра.
На лице Лермана угадывалось желание задать какой-то мучивший его вопрос. Заместитель комиссара, не выпуская сигареты из губ, неразборчиво бубнил, отдавая распоряжения дежурному.
