Отправив пустой пакет в утилизатор, Анри кинул взгляд на часы. Полторы минуты до подъема, конвой аспайров уже показался из-за планетарного диска. Скоро…
Перед длительным ускорением завтрак отменили, поэтому уже через десять минут после сигнала подъема РКЦ начал заполняться народом. Теоретически резервный командный центр мог полностью перехватить управление фрегатом в случае уничтожения боевой рубки. Ее консоли полностью дублировали функционал БИЦ, здесь сидели второй пилот, второй энергетик, связист, навигатор, главный инженер и, собственно, сам Анри, старший помощник капитана. В реальности же, если снаряд мог пробиться через все слои брони и поразить боевой информационный центр, то нанесенные повреждения бесповоротно выводили корабль из боя. В лучшем случае раскуроченный фрегат уползал сторону ближайшей базы, в худшем – динамический удар убивал всех находящихся на борту.
Еще через десять минут ожил динамик внутренней связи.
– Получасовая готовность к старту! Экипажу надеть скафандры и быть готовыми к вакууму!
Как старший офицер в отсеке Анри дождался, пока все разберут скафандры, и только после этого подлетел к шкафчикам сам. В обычной обстановке этим обычаем пренебрегали, но только не сейчас, перед боем. Следование традициям помогало держать себя в руках, понимать, что на тебя смотрят все, кто находится в командном центре.
Сегодня все было иначе, чем обычно. Анри скинул форму, белье и, оставшись обнаженным, влез внутрь скафандра. Они идут в бой, и неизвестно, когда можно будет снять скафандр. Если в них попадут и повреждения корпуса будут слишком обширными, то им придется провести в вакууме долгие часы, а то и сутки. А скафандр мог кормить, поить и удалять естественные отходы. Но для этого в него требовалось влезать голышом.
Сделанный из серебристой металлизированной ткани, скафандр плотно облегал тело и весил чуть более десяти килограммов. При определенной сноровке его носили даже не замечая, как вторую кожу. Пока хватало энергии, скафандр поддерживал человеку жизнь, помогал справляться с перегрузками и даже умел массировать затекшую спину. Словом, делать все, чтобы военный космонавт не отвлекался от выполнения боевой задачи.
Анри разгладил ткань, поправив утолщение на поясе, где размещались батареи, контейнеры с водой и системы рециркуляции воздуха. Сегодня он делал все максимально тщательно, внимательно тестируя узлы и системы скафандра. И не только потому, что скоро от этих систем будет зависеть его жизнь. Просто методичность помогала еще и бороться со страхом.
Теперь следовало подключиться к корабельной системе жизнеобеспечения. Также медленно и размеренно, словно прячась за эту неторопливость, он вытащил из пояса пучок трубок и на ощупь воткнул их в разъемы под сиденьем. Все, он готов!
– Пятнадцать минут до старта! – Теперь голос звучал в наушниках, активированный шлем гасил большинство внешних звуков.
Он переключился на командный канал, общий для боевой рубки и резервного командного центра. Здесь пока что царила тишина, командный канал резервировался для капитана или для сообщений очень срочных, требующих немедленной реакции. Таковых пока не имелось.
На консоли Анри видел, как подскочила мощность реакторов – энергетики готовились к переходу в боевой режим. А сразу вслед за этим он увидел, как Манн неторопливо, даже несколько вальяжно выпрямился в кресле.
Выдержав секундную паузу, Манн сделал глубокий вдох и заговорил глубоким, густым, пробирающим до костей голосом. Для этого сообщения он воспользовался капитанским допуском, и теперь его слышали все.
– Говорит капитан Манн. Мы идем в бой!
От этой старинной команды Анри пробрало до самых печенок. Ни разу за все годы службы на флоте ему не приходилось слышать этих слов. Они идут в бой! Но сознание и тело, вымуштрованные годами муторных тренировок, все делали автоматически, невзирая на нервную дрожь, от которой ощутимо тряслись пальцы.
Он закончил проверку даже быстрее, чем командиры боевых частей сообщили о готовности. Сказывался опыт – Анри летал артиллеристом на фрегатах, когда его лейтенантики только начинали мечтать о поцелуях своих одноклассниц.
Но когда он принял последний доклад и занять себя стало нечем, появилась дрожь. В бой! Навстречу тем, кого без огромных потерь ни разу не удавалось даже задержать. И если вспомнить записи внутренних камер погибших кораблей, очень часто их экипажи успевали осознать свою смерть. Плазменные заряды убивали долго, достаточно долго, чтобы от сотрясения при ударах ломались кости. Ядерная ракета убивала хотя бы быстро и милосердно.
Нельзя раскисать, напомнил себе Анри, нельзя показать свой страх другим! И если он, старпом фрегата, позволит себе поддаться страху, то какими глазами посмотрят на него подчиненные? Никак нельзя! Он завистливо посмотрел на капитана, вот ему-то точно некогда было бояться.
– Это капитан Манн. Алексей, выводи своих.
Как и в прошлый раз, экипажи такшипов отправлялись на свои суденышки в самый последний момент. Анри проследил, как крошечные фигурки несутся над серым унылым пейзажем, и мысленно пожелал им удачи. Даже во время подавления бунта на Большом Шраме потери в москитном флоте оказались весьма значительными. Сейчас же они шли на равного противника. В лучшем случае на равного!
– Пять минут до старта! Экипажу приготовиться к вакууму! – Женский голос компьютера помогал уменьшить страх. Было в этом что-то древнее, дикарское, но мужчина, если он мужчина, превозмогает страх, слыша женский голос. Или хотя бы боится меньше. – Минута до вакуума!
Пора! Едва успев услышать предупреждение, Анри тут же захлопнул шлем. И на секунду оказался отрезанным от всех тех привычных шумов, которые окружают человека на космическом корабле. Больше всего ударило по нервам исчезновение обычно не замечаемого шороха вентиляции. Привыкший к постоянному звуковому фону, Анри успел испытать легкую дезориентацию и даже обрадовался, когда включились наушники шлема. Но теперь он мог слышать только то, что касалось его напрямую.
– Внимание экипажу. Десять секунд до вакуума!
Он не услышал шуршания насосов, просто почувствовал падение давления по тому, как стал раздуваться скафандр. Все, теперь корабль был полностью готов к бою. Воздух откачивали с незапамятных времен. Теоретически это уменьшало разрушения при попаданиях, практически – помогало разве что избежать пожара. Но тот, кто видел пожар на космическом корабле, никогда бы не сказал, что эта предосторожность излишняя.
Анри подвигал плечами, привыкая к изменившимся ощущениям. Века исследований космоса довели скафандры почти до совершенства, но даже самый совершенный скафандр хоть немного, да терял в вакууме подвижность. Внутреннее давление раздувало его, и для движений приходилось прилагать чуть больше усилий, чем обычно.
