– Жутковатая картинка, – сказал Таурос, вдруг оказываясь рядом с Брейном.
– Да уж, неприятные ощущения, – согласился Дино. А Брейн промолчал, он являлся командиром и был обязан не поддерживать панических настроений.
– Сэр, ток появился, и мы можем двигаться! – сообщил Лиам.
– Давай! – ответил Брейн, и машина, дернувшись, поехала.
Однако движение ее было прерывистым. Приводы то и дело теряли мощность, броневик останавливался, но затем, будто набравшись сил, предпринимал очередной бросок, чтобы, вновь обессилев, остановиться.
В конце концов, машина пошла ровнее, выглянуло солнце, и казалось, что теперь все будет в порядке, но вдруг, как будто сорвавшись с кручи, «бэ-эм восемнадцать» снова оказался во власти полумрака и фиолетового тумана.
– Да что же это такое?! – возмутился Таурос, а Дино молча прижался к смотровой щели.
Брейн последовал его примеру и увидел, что теперь вдоль их маршрута стоит не один, а множество неизвестных черных силуэтов, обряженных остатками былых одежд, которые безобразными лохмотьями трепыхались на невесть откуда взявшемся ветру, ведь туман продолжал висеть неизменно и никакой ветер не был ему помехой.
Картина казалась жуткой, видны были только сгорбленные трагические силуэты, но нельзя было различить лиц, как будто что-то заслоняло их в последний момент. Тут уже и Брейн оказался близок к панике, но ток вернулся в питающую сеть, завыли приводы и много повидавший сорокатонный броневик снова рванулся вперед.
Робот-диверсант продолжал исправно катить по колее прошедшего накануне «бэ-эм восемнадцать». Броневик выбирал наиболее оптимальные маршруты, поэтому пока роботу можно было просто бежать и ни о чем не «думать».
Колея обходила густую чащу, болотные ямы, нагромождения валунов, в которых, как считали многие, живут каменные змеи, но пока что робот-диверсант не встретил ни одной крупной особи, обитавшей в здешних местах.
Более мелкие обитатели джунглей препятствием для шестиметрового робота не являлись. В конце концов эта совершенная машина добралась до стены джунглей и, в свою очередь, озадачилась тем же, чем озаботилась в свое время команда броневика, – протиснуться сквозь чащу, чтобы войти в лес.
Впрочем, не слишком напрягая свои аналитические возможности, робот снова побежал по проверенной колее «бэ-эм восемнадцать» и вскоре вышел к Большому каналу, где пришлось двигаться местами посуху, а местами забираться и в затопленную часть, почти наполовину погружая в воду гусеничные платформы.
Робот фиксировал окружающие факторы, сличал с имеющимися в архиве моделями и принимал решение к дальнейшему действию, однако пушка всегда была наготове. Пушка – прежде всего, а уже потом – анализ.
Так он выскочил на тропу, поперек которой лежали два гигантских монстра, анализ архивных данных тотчас выдал множество вариантов взаимодействия, но прежде всего – удар хвостом.
Удар хвостом у этих особей был наиболее опасен и неприятен, он мог повредить сочленения гусеничных платформ, поэтому, остановившись на безопасном расстоянии, головная, усаженная датчиками платформа издала модулированный универсальный сигнал, которого обычно боялись все животные.
Его частота могла заставить бежать кого угодно, но этих двух монстров сигнал только разозлил: они стали щелкать зубастыми челюстями и бить по мокрой земле хвостами, оснащенными опасными булавами, и это действие робот-червь воспринял как угрозу.
Его пушка поднялась на струбцине на еще десяток дюймов и сделала несколько быстрых выстрелов, разряжаясь на семьдесят процентов.
Этого хватило, чтобы дорога была освобождена, а крепко побитые и оглушенные монстры, не видя ничего перед собой, рванули в густую и непроходимую чащу, думая, что бегут в сторону воды.
Однако робот не радовался, роботу было непонятно чувство радости – увидев освобожденную тропу, он покатил дальше.
Когда пригревало солнце, он держался тени, когда было холодно, он искал солнечных участков, потому что так проще было держать оптимальную температурную среду, необходимую для штатной работы механизмов и управляющих процессоров, которые имелись в каждой из восьми платформ робота-червя.
Пока все происходило предельно просто: дорога была накатана, робот бежал по ней, на ходу собирая дополнительную информацию. Пришло время, когда густые тенистые леса сменились на песчаные пустоши и основной ориентир – колея «бэ-эм восемнадцать» вдруг начала играть с роботом-диверсантом в странные игры. То она бросалась влево, то вправо, следы были присыпаны взрыхленным грунтом, и робот-диверсант стал испытывать проблемы с пониманием – его аналитические мощности, вшитые в электронные чипы, работали на пределе. Почему преследуемый им «бэ-эм восемнадцать» начал действовать так странно и так резко менял курс?
Тем, кто когда-то конструировал этого умнейшего робота, и в голову не приходило, что их детище будет преследовать машину, на которую вдруг будет организована атака авиационных средств, и этой машине, за которой будет охотиться робот, придется выжимать из себя все, а также полагаться на возможности пилотирующих ее водителей.
Интеллект робота-диверсанта стал раз за разом сталкиваться со следами удара авиационных ракет. Машина была неглупой, она понимала, что это такое и с чем это связано, датчики фиксировали угол схода воронок, видели обломки ракет, датчики фиксировали даже состав этих обломков, из чего робот делал вывод, что раз за разом преследуемый им броневик получал все больше повреждений.
Когда в операционной системе робота созрел вывод, что количество полученных ударов от осколков ракет превысило все приемлемые пределы, робот остановился: он не знал, что делать дальше, и не был уверен, что объект, который он преследует, еще жив.
Робот-диверсант потерял стимул к движению.
Он остановился, завинтил якоря на случай непогоды и отправил запросы на известные ему спутники, чтобы те переправили их на солидные обрабатывающие серверы имперской контрразведки. И в ожидании ответа робот погасил наиболее энергоемкие дополнения и погрузился в сон.
На тайной базе, где находилась семерка боевиков «Гуинверта», время текло однообразно. Ранний подъем, стандартный завтрак из стандартных пищевых батончиков, затем облачение в высокотехнологичные костюмы, проверка оружия и выход на маршруты, которые уже стали знакомыми.
– Линс, Шордер, Стейр, идете к реке.
– Вольфганг, Ингвард, Аренс, вы выдвигаетесь на линию встречи.
– Есть, сэр! – отвечали сержанту Рузвельту его бойцы и выходили на указанные маршруты.
