Потом — счастливые час-полтора в ближайшем ресторане, когда серебряный, тихо звенящий туман заполнит его всего, чтобы потом, на следующее утро, смениться серой похмельной тошнотой.
— Признайся, Люк, откуда у тебя такие деньги? — удивлялись коллеги, изредка забегавшие в ресторан и неизменно встречавшие там Ливерса. Какие такие особые доходы могли быть у второго редактора? Люк в ответ пьяно улыбался и ловко переводил разговор на другое. Что ж, он умеет жить сам и не мешает жить другим.
«Надо бы прибраться», — привычно подумал Ливерс, оглядывая захламленную комнату. Каждое утро он думал об этом, но дальше дело не шло. С утра нет сил, а вечером… Вечером их слишком много. Вон опять стул опрокинут, одежда разбросана где попало. Какие-то корки — откуда они здесь? — темные, засохшие пятна на полу, обрывки оберточного пластика. А, ладно, грязь глаза не ест…
Ливерс принял душ, выбрал рубашку почище, кое-как натянул мятые брюки, путаясь в штанинах, и подошел к компьютеру. Почты не было, но кто-то, не назвавший себя, уже несколько раз пытался связаться с ним. «Вот он меня и разбудил, — вяло подумал Ливерс, — ну, если надо, еще позвонит».
И в это время раздался негромкий зуммер, замигал дверной сигнал. Люк, на ходу застегивая брюки, двинулся было к входной двери, но передумал и крикнул: «Входи, не заперто!»
Дверь отворилась, и в комнату вошел кто-то смутно знакомый и одновременно — совершенно невозможный здесь и сейчас. Ливерс близоруко прищурился, потряс головой, потом сглотнул слюну и кинулся к неожиданному гостю.
— Входите же, прошу вас, досточтимый сэр! — бормотал он, то ли помогая, то ли мешая гостю снять плащ.
Министр информации Любомир Макленнон брезгливо оглядел комнату и ее хозяина с оплывшим лицом и взъерошенными волосами.
— Извините, что пришел без приглашения, — с преувеличенной вежливостью сказал министр, — но я никак не мог связаться с вами. Впрочем, здесь даже удобнее. Дело у меня небольшое, но срочное и конфиденциальное.
— Что вы, сэр Макленнон, не беспокойтесь, располагайте мной, — Ливерс выдавил из себя улыбку, — извините, у меня не убрано… сегодня. Садитесь, садитесь, сэр Макленнон.
Макленнон неторопливо выбрал стул, показавшийся ему чистым.
— Стаканчик аршаду? Или, может быть, кофе? — предложил Люк.
— М-м… Кофе, пожалуй.
Ливерс растерянно замигал, потом побежал на кухню. Минут через пять он появился вновь, с торжественным видом неся почти чистую чашку для министра и наскоро протертый стакан для себя.
— Уже кипит, — несколько преждевременно объявил он.
Однако до появления обещанного кофе прошло минут десять, и Макленнон уже начал раскаиваться, что не отказался от угощения. Наконец дымящаяся зеленоватая жидкость наполнила его чашку.
Макленнон осторожно сделал маленький глоток. Кофе, как и следовало ожидать, оказался отвратительным.
Министр внимательно рассматривал хозяина. Тот пил кофе старательно, но без особого удовольствия. «Удивительно, как этот опустившийся человек ухитряется оставаться на своем месте? И ведь пользуется репутацией неплохого работника», — думал министр. Еще раз взглянув на Ливерса, он наконец сжалился над ним.
— Пожалуй, после кофе я выпил бы чего-нибудь покрепче, — сказал Макленнон.
Люк, отставив стакан, тотчас сорвался с места, и через мгновение на столе оказались пузатые стаканчики и такая же пузатая бутылка. Ливерс с серьезным, сосредоточенным видом налил себе и гостю почти до краев. Макленнон отпил маленький глоток. Неожиданно аршад оказался очень хорошим, выдержанным. «Как он только уцелел в этой квартире?» — изумился про себя Макленнон. Он пил медленно, растягивая удовольствие, а Ливерс опорожнил свой стакан одним глотком и тут же, очевидно, машинально, плеснул себе еще. По его умиротворенному виду министр решил, что хозяин созрел для серьезного разговора.
— Благодарю вас. Как я уже сказал, дело у меня щекотливое, — неторопливо начал он. Ливерс изобразил почтительное внимание.
— Вы позволите? — Макленнон встал и подошел к компьютеру, доставая на ходу из кармана микрокассету. Ливерс вскочил и, забежав вперед, включил компьютер и, после секундного колебания, набрал «сторожевую» программу.
— Разумно, — кивнул министр. После первых кадров Люк отключил звук и сказал:
— Досточтимый сэр, я помню эту запись. Ваш коллега по Кабинету в гостях у докторов, так? Что же вас интересует?
— Меня очень интересует, как эта запись попала в вашу программу.
— Очень просто, сэр, мы всегда получаем из пресс-службы Кабинета расписание таких мероприятий, туда послали репортера…
— Да, конечно, но только эта запись сделана не нашими операторами.
— Что вы, сэр! Как бы я посмел…
— Вот и я думаю — как? Как мог редактор Федеральной видеокорпорации воткнуть в официальный выпуск КСН чужую запись?
— И вовсе не чужую… и потом, разве она в чем-нибудь искажена или скомбинирована?
— Нет, запись, кажется, подлинная. Но это не меняет дела. Посудите сами, какое-то частное лицо, преследуя корыстные цели, подсунуло человеку, находящемуся на государственной службе, запись, сделанную, кстати, на специальной аппаратуре…
— Что вы, сэр! — перебил министра взволнованный и потому забывший о субординации Ливерс. — Не подумайте только… Нет, мне передали эту запись, вы правы, но передали ее… сами понимаете кто.
— Не понимаю, — жестко сказал Макленнон.
— Это человек из Федеркома, сэр, — собравшись с духом, признался Ливерс. — Я им оказываю услуги… иногда. Он заверил меня, что запись подлинная, попросил включить в ночную программу, а зачем, я не спрашивал. Наши тоже снимали этот визит, но запись Федеркома — я сравнивал — и качественнее, и полнее. Что вы хотите, спецаппаратура, и никто под локоть не толкает во время съемок.
— И вы так спокойно говорите об этом? Кто позволил вам подобное сотрудничество?
— Но ведь это никем и не запрещено! Да что криминального в этой записи, почему из-за нее столько разговоров? Ну, был бы он там с девочками… или с мальчиками… Человек оттуда не просил меня ничего комбинировать, сказал только, что нежелательно повторять эту запись в дневном выпуске. Мне-то что, я дневными выпусками все равно не занимаюсь. Но в чем все-таки дело?
— Это неважно, — сухо ответил Макленнон. — Знаете ли, я не уверен, что смогу оставить в штате сотрудника, который…
— Но это же Федерком! — Ливерс настолько встревожился, что вновь перебил министра. — Наш, так сказать, оплот… и вообще… А впрочем, как хотите. Я профессионал и, кажется, неплохой, несмотря ни на что. — При этих словах он допил из стакана, который в продолжение разговора не выпускал из рук.
