Неона было столько, что он расцвечивал каждую каплю падавшего дождя, словно гигантская радуга разбилась на тысячи частиц при свете дня, чтобы продолжать жить и ночью. Каждая лужица сияла многоцветьем.
Краски ослепляли растерянного посетителя, но это была только подготовка к тому, что ожидало его внутри, а именно некое подобие хаоса, из которого триллионы лет назад родилась наша Вселенная. Официанты и официантки были наряжены клоунами, привидениями, пиратами, астронавтами, ведьмами, цыганами и вампирами; вокальное трио, наряженное медведями, ходило от стола к столу к восторгу малышей. Дети постарше играли в видеоигры, и звуки игральных автоматов сливались с пением «медведей» и детскими криками.
– Сумасшедший дом, – подытожил Крис.
Уже при входе их встретил Доминик, младший партнер Толстяка Джека. Этот высокий худой, как скелет, человек был совсем не к месту среди моря бурного веселья.
Повысив голос, чтобы перекричать шум, Лора попросила о встрече с Толстяком Джеком и добавила:
– Я уже звонила. Я старая знакомая его матери.
Это означало, что ей было нужно оружие, а не пицца. Доминик умел, не повышая голоса до крика, перекрывать какофонию.
– Мне кажется, что вы у нас уже были.
– У вас прекрасная память, – ответила Лора. – Год назад.
– Прошу вас, следуйте за мной, – сказал Доминик загробным голосом.
Им не пришлось пересекать ресторан с его диким шумом и движением, и это сокращало риск, что кто-либо из посетителей увидит и узнает Лору. Одна дверь из приемного зала вела в коридор, мимо кухни и кладовой, в кабинет Толстяка Джека. Доминик постучал в дверь, провел их внутрь и сказал Толстяку Джеку:
– Старые знакомые вашей матери. – И оставил Лору и Криса наедине с хозяином.
Толстяк Джек весьма серьезно относился к своему прозвищу и прилагал все усилия, чтобы ему соответствовать. При росте пять футов десять дюймов он весил триста пятьдесят фунтов. Облаченный в огромных размеров серый спортивный трикотажный костюм, который обтягивал его как перчатка, он был точь-в-точь как те фотографии толстяков на магнитах, которые мученики, сидящие на диете, покупали и прикрепляли к дверцам холодильников, чтобы пореже туда заглядывать; да и сам Джек по размерам не уступал самому емкому холодильнику.
Он сидел на роскошном крутящемся кресле за большим столом и встал, чтобы их встретить.
– Вы слышите этих маленьких зверенышей? – Он обращался к Лоре, игнорируя Криса. – Я специально устроился подальше от них, сделал звуконепроницаемые стены, а их все равно слышно, эти визги, вопли, можно подумать, что рядом преисподняя.
– Они дети, что с них спрашивать, – сказала Лора, стоя перед столом вместе с Крисом.
– А миссис О'Лири [6] была всего-навсего старушкой с неуклюжей коровой, но она спалила Чикаго, – раздраженно сказал Толстяк Джек. Он откусывал от шоколадного батончика «Марс». Издалека сквозь стены проникал громкий гул детских голосов, и, словно обращаясь к этому невидимому морю. Толстяк Джек сказал: – Чтоб вам подавиться пиццей, чертенята.
– Там психушка, – сказал Крис.
– А тебя кто спрашивает?
– Никто, сэр.
У Джека была пятнистая кожа и серые глазки на раздутой морде гремучей змеи. Он сосредоточил внимание на Лоре.
– Вы видели мой новый неон?
– Клоун новый, верно?
– Ага. Правда, здорово? Я сам все придумал, все заказал, а потом ночью мы его поставили, так что утром поздно было протестовать, если кому что не понравилось. Проклятый городской совет взвыл в один голос, да поздно было.
Чуть ли не десять лет Толстяк Джек вел судебные тяжбы с комиссией по землепользованию и городским советом Анахейма. Власти протестовали против его безвкусной и кричащей неоновой рекламы, особенно в последнее время, когда началась перестройка района вокруг Диснейленда. Толстяк Джек потратил десятки и сотни тысяч долларов на судебные процессы и штрафы, когда его преследовали в судебном порядке или он сам выступал в качестве истца; он даже провел некоторое время в тюрьме за неуважение к суду. Он давно объявил себя сторонником неограниченной свободы мысли и поведения, а теперь даже анархистом, и не терпел никакого покушения, настоящего или воображаемого, на свои права свободомыслящей личности.
Он занимался подпольной торговлей оружием по тем же причинам, по которым сооружал свои неоновые вывески, нарушавшие городские правила: как вызов властям и защита личных прав. Он мог часами говорить о недостатках правительства, причем любого без исключения и по любому поводу, и, когда Лора приезжала к нему с Крисом в прошлый раз, чтобы купить автоматы «узи», ей пришлось выслушать пространные рассуждения о том, что правительство не имеет права принимать законы, запрещающие убийство.
Лора не испытывала особой любви к правительству, левому или правому, но Толстяк Джек был ей совсем не по душе. Он выступал против законности любых властей, любых зарекомендовавших себя институтов, даже таких, как семья.
После того как Лора отдала Толстяку Джеку список нужных ей вещей, а он объявил цену и пересчитал деньги, он повел ее с Крисом через потайную дверь в стенном шкафу в кабинете вниз по узкой лестнице, на которой, казалось, он вот-вот застрянет, в подвал, где держал запас нелегального оружия. И если его ресторан наверху был олицетворением беспорядка, то в арсенале, наоборот, царил необычайный, почти идеальный порядок. На металлических стеллажах стояло множество коробок с револьверами, пистолетами и автоматами, аккуратно рассортированными по калибру и цене; в подвале «Дворца пиццы» хранилась по меньшей мере тысяча единиц оружия.
Толстяк Джек снабдил Лору переделанными «узи».
– Очень популярное оружие после покушения на Рейгана, – сказал он.
Она также купила «смитт-вессон». Штефан просил раздобыть ему «кольт» с девятизарядной обоймой под патроны «парабеллум» и дулом, приспособленным для глушителя.
– Нет такого, – сказал Толстяк Джек, – но я могу вам предложить «кольт» тоже тридцать восьмого калибра, но класса «супер» и тоже девятизарядный, у меня есть два таких, приспособленных для глушителя. И глушители есть, сколько хотите.
Он уже сказал Лоре, что не может снабдить ее патронами, и пояснил, доедая шоколадный батончик:
– Я не держу патроны или взрывчатку. Я не доверяю властям, но это не значит, что я совсем безответственный. У меня наверху ресторан битком набит орущими маленькими сопляками, и я не могу допустить, чтобы их разорвало на куски, хотя, конечно, без них в мире было бы куда тише. А мой неон, что от него останется?
– Хорошо, – согласилась Лора, обнимая рукой Криса, чтобы он никуда не отходил. – А как насчет газа, который у меня в списке?
