– Я хочу тебя познакомить, – сказала Лора. – Тельма Аккерсон, это Штефан Кригер.
– Рада познакомиться, – сказала Тельма.
– Простите, что не могу подняться, – сказал Штефан. – Я еще неважно себя чувствую.
– Прощаю. Если вы терпите меня в таком виде, то о чем уж говорить.
Обращаясь к Лоре, Тельма спросила:
– Он тот самый, о ком я думаю?
– Да.
– Твой хранитель?
– Да.
Тельма подошла к Штефану и громко расцеловала его в обе щеки.
– Не представляю, откуда вы и кто вы такой, Штефан Кригер, наплевать на это, но я благодарна вам за то, что вы столько раз спасали мою Лору.
Она присела в ногах кровати рядом с Крисом.
– Послушай, Шейн, этот мужчина прямо неотразим. Ты только посмотри, какой это красавчик и силач. Признайся, Шейн, ты, наверное, сама его подстрелила, чтобы он не удрал. Он выглядит настоящим ангелом-хранителем.
Штефан смутился, но Тельму нельзя было остановить.
– Вы, Кригер, очень интересный мужчина, и вы мне обязательно расскажете о себе. Но сначала вот тебе деньги, которые ты просила, Шейн.
Тельма открыла свою объемистую сумку и вытащила оттуда толстую пачку стодолларовых купюр.
Разглядывая деньги, Лора сказала:
– Тельма, я просила у тебя четыре тысячи. А тут, по крайней мере, в два раза больше.
– Тут десять или двенадцать. – Тельма подмигнула Крису. – Когда мои друзья в бегах, у них должно быть первоклассное обеспечение.
Тельма слушала рассказ, ни разу не выразив недоверия. Штефан был удивлен, но Тельма тут же пояснила:
– Когда поживешь в приюте, многому начинаешь верить. Путешественники из 1944 года? Подумаешь, какое чудо! В приюте я могла бы показать вам даму размером с диван и в платье из обивочного материала, которой государство неплохо платило, чтобы она обращалась с сиротами как с дерьмом. Но это я так, шучу, а в общем, ну и дела.
Она была совершенно поражена, узнав, откуда прибыл Штефан, напугана и потрясена, узнав о ловушке, в которой они оказались, но даже в этих обстоятельствах продолжала оставаться прежней Тельмой Аккерсон, которая во всем видела смешную сторону.
В шесть часов Тельма снова вставила зубы и вышла на улицу, чтобы купить еды в мексиканском ресторане. Она вернулась с мокрыми от дождя пакетами.
– Когда скрываешься от полиции, надо поддерживать силы и хорошо питаться.
Они разложили в ногах кровати пирожки, салат, блины из кукурузной муки с начинкой из мяса и сыра под острым томатным соусом. Тельма и Крис устроились в изголовье кровати, Лора и Штефан сидели на стульях.
– Послушай, Тельма, – сказала Лора, – тут еды на десятерых.
– Я подумала, что тараканам тоже надо кушать. Страшное дело, когда они голодные. Ведь ты не станешь отрицать, что тут есть тараканы? Такое уютное местечко без тараканов – это все равно что гостиница в Беверли-Хиллз без репортеров.
Во время еды Штефан изложил свой план, как уничтожить Институт и Ворота. Тельма прерывала рассказ шуточками, но, когда он кончил, она была совершенно серьезна.
– Это чертовски опасно, Штефан. Смело, ничего не скажешь, но безрассудно.
– У нас нет другого выхода.
– Я понимаю, – сказала Тельма. – Чем я могу помочь?
Крис на мгновение прекратил поглощать еду.
– Вы должны купить нам компьютер, тетя Тельма.
Лора сказала:
– Персональный компьютер фирмы IBM, их самую лучшую модель, такую, как у меня дома, чтобы я знала, как пользоваться программным обеспечением. У нас нет времени, чтобы изучать другую модель. Я тут все для тебя написала. Я могла бы купить его сама, денег хватит, но я боюсь часто показываться на людях.
– И еще нам нужно место для жилья, – сказал Штефан.
– Мы не можем здесь оставаться, – вмешался Крис, очень довольный своим участием в разговоре, – особенно если будем работать на компьютере. Попробуй его спрячь, горничная все равно увидит и расскажет всем; подозрительно, что люди с компьютером живут в такой дыре.
Штефан сказал:
– Лора мне говорила, что у вас с мужем есть один дом в Палм-Спрингс.
– У нас есть дом в Палм-Спрингс, квартира в Монтеррее, еще одна в Лас-Вегасе, и я не удивлюсь, если мы окажемся владельцами или хотя бы совладельцами вулкана где-нибудь на Гавайях. Мой муж очень богат. Так что делайте выбор. Любой из домов в вашем распоряжении. У меня к вам одна просьба: не чистите ботинки полотенцами и не гасите окурки в цветочных горшках.
– Мне кажется, дом в Палм-Спрингс будет самым подходящим, – сказала Лора. – Ты говорила, что он стоит в уединенном месте.
– Он стоит на большом участке, где много деревьев, соседи тоже работают в шоу-бизнесе, все очень занятые люди, так что у них нет привычки захаживать на чашку кофе. Вас там никто не будет беспокоить.
– Хорошо, – сказала Лора, – но есть еще другие вопросы. Нам нужна одежда, обувь, еще кое-какие необходимые вещи. Я составила список со всеми размерами и прочим. И, конечно, когда все кончится, я верну тебе деньги, которые ты дала, и то, что ты потратишь на компьютер и остальные покупки.
– Не сомневаюсь в этом, Шейн. И еще добавочно сорок процентов. За каждую лишнюю неделю. Не забудь и про твоего сына. Я его тоже беру в оплату.
Крис рассмеялся.
– Тетя Шейлок.
– Посмотрим, как ты будешь вмешиваться в разговоры, когда станешь моим сыном.
* * *
Лора наконец вздохнула с облегчением. Она въехала на заставленную машинами стоянку и выключила мотор. Стеклоочистители остановились, и дождь ручьями потек по стеклу. Оранжевые, красные, синие, желтые, зеленые, белые, фиолетовые и розовые огни мерцали сквозь водяную пленку, и Лоре казалось, что она внутри старомодного, ярко разукрашенного автоматического проигрывателя, которых было так много в кафе и ресторанах в пятидесятые годы.
Крис заметил:
– Толстяк Джек добавил еще неона с тех пор, как мы тут были.
– Да, похоже, – откликнулась Лора.
Они вышли из машины и остановились, глядя вверх на мигающий, сверкающий, вспыхивающий, переливающийся огнями вульгарно пышный фасад «Дворца пиццы» Толстяка Джека. Неоном были обведены контуры здания, крыши, каждое окно и входные двери. Помимо этого, гигантские солнечные очки разместились на одном конце крыши, а на противоположном – огромный неоновый космический корабль был готов к взлету, и раскаленные газы, сверкая и клубясь, вылетали из его сопел. Они уже видели раньше неоновую пиццу диаметром в десять футов, а вот улыбающееся неоновое лицо клоуна было новинкой.
Неона было столько, что он расцвечивал каждую каплю падавшего дождя, словно гигантская радуга разбилась на тысячи частиц при свете дня, чтобы продолжать жить и ночью. Каждая лужица сияла многоцветьем.
