В трактире было жарко от сытого камина и тесно из-за собравшегося люда. За своими столами сидели лишь единицы, остальные сгрудились вокруг чего-то. Чтобы лучше рассмотреть – поднялись на лестницу и соорудили пирамиду из стульев. Кто-то взгромоздился на плечи товарищей. То и дело раскатывались во все углы взрывы хохота.
– Да брешет он! Брешет! – пьяно восклицал мужичок, которого взашей выпроваживали вон к дверям мимо вошедших Лорин и Дестана.
– Похоже, мы вовремя, – улыбнулась она, поправляя прическу.
Ее спутник чихнул и что-то процедил сквозь зубы.
– Куда прешь, ты… о, простите, фройляйн, – обдав Лорин перегаром, улыбнулся редкими зубами мужчина, снимая с головы видавшую вид треуголку.
Услышав его слова, остальные понемногу стали расступаться, не зная, чему отдать предпочтение: истории, которую увлеченно слушали, или же прекрасной незнакомке, неожиданно скрасившей их общество.
– … Тогда я уперся ногой в морду медведя, останавливая его огромную слюнявую пасть с клыками, каждый из которых был длиной с мою ладонь! – говорил рассказчик, сидящий в кругу всеобщего внимания. – И что вы думаете?! Зверь ухватил меня за ногу!
– Вранье! Чистое вранье! – возмутился один из слушателей. – Как же ты высвободился от зверя? Или же вернулся из Преисподней?
В ответ на эти слова все вновь рассмеялись.
– У меня есть доказательства, мой недоверчивый друг! Монстр покалечил мою ногу! – с этими словами рассказчик снял сапог и чулок, поднял ногу так, чтобы все увидели отсутствие двух пальцев.
Шумный вздох всех окружающих заставил героя довольно улыбнуться. Но едва он заметил стоящую в первых рядах женщину, как невероятно смутился, спрятал поврежденную конечность под лежащую рядом накидку и поправил сползший на бок парик.
– О, фройляйн, прошу прощения за эту непристойность, если бы я знал…
Лорин отметила для себя, что не является единственной женщиной в трактире, но вряд ли тот, к кому она пришла, беспокоился о мнении служанок и кухарок. Людям благородного происхождения свойственно не замечать тех, кто ниже их по статусу и крови.
– Что вы, – улыбнулась она, давая понять, что не рассердилась. – Ваш рассказ заворожил меня. Значит, вы бывали в России?
– Не просто бывал, но служил там и видел разные чудеса, – прищурился тот, незаметно подавая знак трактирщику.
Спустя мгновение в руках Лорин оказалась кружка с горячим пуншем.
– Хотите ли вы услышать об олене, на голове которого выросло вишневое дерево?
– Не может быть! – рассмеялась Лорин. – Вы, должно быть, шутите надо мной!
Рассказчик достал трубку и раскурил ее, не сводя хитрого и любопытного взгляда с гостьи.
– Мне хотелось бы услышать что-либо из этого, – Лорин приняла поданную Дестаном книгу. На мавра косились с не меньшим интересом, чем на женщину.
«Der Sonderling» – значилось на книге.
Вдруг лицо рассказчика, румяное и приветливое, переменилось: челюсть перекосилась, глаза налились кровью, ноздри раздулись.
– Граф Рокс Фридрих Линар – лжец! – воскликнул он. – Он пишет сущий вздор!
– Но с ваших слов, – мягко улыбнулась Лорин, не собираясь уступать.
– Вы спутали меня с кем-то, фройляйн!
– Вы – Карл Фридрих Иероним барон фон Мюнхгаузен, – торжественно объявила она.
– Это он, – радостно поддакнули со всех сторон веселые выпивохи, не замечая, как развлекающий их рассказчик сереет лицом и злобно косится на гостью, которой еще недавно был восхищен.
Наскоро вытряхнув пепел в кружку, он принялся прятать трубку, и, надевая на ходу шляпу с накидкой, направился к выходу.
– Постойте! – крикнула Лорин.
– Я ничего не знаю! Этот мерзавец все налгал! Я болен! Оставьте меня!
Дверь хлопнула, подгоняемая ветром. Лорин устало вздохнула, передавая книгу Дестану.
– Что ж, все прошло удачно, госпожа, – невозмутимо заметил он.
Лорин не стала его попрекать за неуместную иронию. Она с жалостью смотрела в окно на удаляющуюся ссутуленную фигуру:
– Кто знает, далека ли я от такой судьбы?
Они нагнали его возле дороги, вдоль которой барон брел пешком, по колено утопая в снегу.
– Подождите! Остановитесь, прошу вас!
– Оставьте меня в покое! Убирайтесь! – отмахнулся Мюнхгаузен, не оглядываясь.
– Не могу! Как бы ни хотела – не могу, – Лорин спешилась, подбежала к нему и ухватила за руку. Когда барон, несчастный и разгневанный, обернулся к ней, намереваясь оттолкнуть, она добавила, – я знаю, от чего вы бежите, поверьте. Но мне не нужны пьяные байки в трактире, не нужна ложь, записанная графом. Мне нужна правда об Атлантиде.
– Тсс! – услышав последнее слово, барон выпучил глаза, огляделся, прижав палец к губам. Но вокруг была только глухая ночь и сильная метель. Снежные вихри неслись над землей, заметая следы. Лицо барона выражало крайнее волнение, когда он снова посмотрел на Лорин. – Идемте за мной. Скорее!
– Лучше на лошади, господин барон. Буря усиливается.
Они вернулись обратно к гостинице, но, миновав трактир, поднялись в апартаменты Мюнхгаузена. Для человека его положения комнаты были слишком скромно обставлены и достаточно тесны, что говорило о некоторых финансовых сложностях или нежелании тратиться.
– Так кто вы и…эээ… ваш спутник? – барон обернулся к вставшему у двери Дестану.
– Мой защитник и добрый друг, – ответила Лорин, снимая накидку и кладя ее на подлокотник кресла. – Мы те, кто ищет ответы.
Рассеянный барон совсем забыл, как вести себя в обществе дамы. Он сразу же, еще не раздевшись, прошел к столу, налил из бутылки вина в бокал и выпил половину двумя глотками. Только после этого налил рубиновый напиток для гостьи.
– Вы обронили неосторожное слово, когда упомянули цель вашего визита, – произнес он, проходя к окну. – Вы либо сумасшедшая, либо слишком глупы, чтобы осознать всю глубину опасности, таящейся за правдой.
Дестан, услышавший грубость в адрес госпожи, угрожающе двинулся вперед, но Лорин жестом остановила его и приблизилась к барону.
Ему было немногим больше сорока лет. Правильной формы овальное лицо с тонкими чертами делало барона довольно привлекательным, а улыбка и веселый взгляд придавали обаяния. Но сейчас его глаза выглядели потухшими, в них был страх и безысходность.
– Когда вы о ней узнали? – спросила Лорин, коснувшись его манжеты.
Он повернулся и посмотрел на нее, сперва настороженно, затем – удивленно.
– Бог мой, вы мне верите! Вы действительно верите!
– Не верю, господин барон, – мягко улыбнулась она. – Я знаю, что вы правы.
Он глотнул еще вина, почесал голову, от чего парик стал елозить, и, наконец, барон вовсе его снял. Настоящие волосы Мюнхаузена были не слишком густые, с наметившейся плешью.
