Не далее чем в нескольких футах, окружая их полукольцом, стояли кошмарные уроды с зелеными бородавчатыми мордами. Желтые клыки свисали из безгубых ртов на подбородки, красноватые глазки смотрели из-под массивных низких лбов. От приземистых коренастых фигур веяло силой и злобой. Они напоминали этаких созданий тьмы из фэнтезийных 3D постановок. Этаких троллей или орков. На поясах троллей, висели кривые ятаганы. По тусклому блеску клинков Сандерс понял, что они не уступают по боевым свойствам ни сабле Полубоя, ни ланскнетте Виктории.
Полубой взглянул на Сандерса.
— Ну что, похоже, пришли, — сказал он, — как сопливых пацанов взяли, мать их так!
— Ты о чем? — не понял Сандерс.
— Забыл, как ржали и спирт пили? А как потом прыщами пошли и рыдали над загубленной жизнью, тоже забыл?
— Черт… — только и смог выдавить Сандерс, — психотропное воздействие, это же ясно!
— Какое? — переспросила Лив.
— Потом объясню, — сказал Полубой, настороженно оглядываясь.
Гулкое эхо шагов, эхом отдавшихся в зале, заставило их посмотреть в одну сторону. Высокий бледный мужчина в сиреневом комбинезоне, с плащом, закрепленном на одном плече и с длинной шпагой на боку, не спеша приблизился к ним и остановился, сложив на груди руки. Лицо его было бледное, близко посаженные серые глаза спокойно изучали стоявших перед Сандерса, Полубоя и Лив, чуть дольше задержавшись на девушке. Мышиного цвета волосы были аккуратно разделены пробором.
— Вот, стало быть, кто меня ищет, — он усмехнулся одной половиной лица, отчего у Сандерса возникло страшное ощущение, что на незнакомце полумаска, делящая лицо пополам, — что ж, позвольте представиться: кровожадный злодей, объявленный в розыск на всех обитаемых планетах, личный враг императора всероссийского и прочая, прочая, прочая, Агламба Керрор. К вашим услугам, господа.
Сандерс, как бы случайно, обернулся. Тролли напряженно следили за каждым движением пришельцев.
— Да, — сказал Керрор, — не стоит делать резких движений. Эти милые существа порвут любого, стоит только приказать. Как я понимаю, вы впервые видите мое лицо, так утешьтесь хотя бы этим, господа, поскольку жить вам осталось недолго. Впрочем, скажу прямо, решать это буду не я, а тот, кто, единственный во всей Вселенной, не отказал мне в гостеприимстве. Думаю, что вы не пожалеете о том, что добрались сюда, и пусть это послужит вам небольшим утешением.
— Ты всегда такой речистый, Керрор? — спросил Полубой. — Может, решим все вопросы, как мужчины. Или хваленый Агламба Керрор боится?
— Не надо, — усмехнулся Керрор почти доброжелательно, — не надо меня провоцировать, все равно это не получится. Если бы я так легко выходил из себя, разве я стал бы тем, кто я есть?
— Убийцей, насильником, отщепенцем, — продолжил Сандерс, — стал бы, только карьера твоя закончилась бы намного раньше.
— Идиоты придумали определения для других идиотов, — пожал плечами Керрор, — тоже развлечение. Однако, господа, довольно разговоров. Я уступаю место более совершенному созданию, чем вы, или даже я, — он отступил чуть в сторону.
Тишина хлынула в зал, затопляя его, словно вода из прорванной плотины. Сначала они увидели сияние глубокого фиолетового цвета, надвигающееся из глубины зала, подобно неумолимой волне прилива. Ничего не слыша и не видя вокруг, они следили за его приближением, зачарованные волной очарования, исходившей от него. Свечи потускнели на фоне приближавшегося существа, которое беззвучно плыло над мозаичным полом и чем ближе оно подступало, тем четче и явственней становились его удивительные черты. Гармония движений завораживала и заставляла пытаться вспомнить что-то подобное, но память молчала, потому ничего похожего ни один человек еще не встречал в своей земной жизни.
Лицо, настолько прекрасное, что при взгляде на него отказывались служить все чувства, кроме преклонения, дышало кротостью и милосердием. Изящные руки, способные доставить забытье, или приглушить любую боль своими объятиями, казались сотканными из света звезд. Прекрасные могучие крылья трепетали за спиной, подобно плащу невиданной расцветки. Их складки казались мягче любой ткани, когда-либо созданной человеком.
Ему не нужны были украшения — любые драгоценности померкли бы рядом с его красотой. Сверкающие рога над высоким чистым лбом казались естественной короной, увенчавшей прекрасную голову.
Прежде чем существо заговорило, Сандерс уже знал, насколько ничтожны люди в сравнении с ним: неуязвимое, практически бессмертное, не нуждающееся ни в пище, ни в отдыхе, оно могло жить среди звезд в глубинах космоса, обходясь без любых приспособлений, с помощью которых человек, возомнивший себя равным богам, пытался покорить вселенную. Холод и мрак, адский пламень и невыносимый свет — ничто не могло стать преградой для божественного создания.
Волшебный голос, зазвучавший в голове, заставил Сандерса забыть о внешнем очаровании существа и отдаться на волю блаженства, подхватившего его, как облако и мягко окутавшего в незримые покровы.
— Люди… насколько быстро мне прискучило развлекаться, исследуя устройство вашего убогого общества, настолько интересно оказалось общение с отдельными личностями. Ошибается тот, кто считает, что социум становится общим организмом, управляемым избранным интеллектом. Лишь сложение индивидуальностей может дать хотя бы приближенное понятие о возможностях единицы. И гораздо интересней наблюдать за каждой, даже самой ничтожной в своем невежестве личностью. Низшая ступень, на которой вы стоите, не позволяет вам заглядывать настолько далеко, чтобы осознать мое величие. Вы ведь согласны с этим?
Сандерс хотел бы выразить словами, что творилось в его душе, но не было слов, чтобы подтвердить великую истину, открывшуюся перед ним. Он ревниво взглянул на Полубоя и Лив и с гордостью увидел, что они разделяют его чувства. Если бы он знал, чем может пожертвовать, лишь бы этот голос, этот взгляд были вечно обращены на него… но даже его жалкая жизнь будет лишь мелким камешком под ногой божественного существа и вряд ли заставит его обратить внимание под ноги. Пыль, тлен, прах — вот что такое он, Ричард Сандерс.
— Хорошо, — одобрение отозвалось в груди Сандерса небывалым всплеском восторга, — я вижу, вы понимаете меня, если это только возможно. Оставьте нас, — существо грациозно взмахнуло рукой, отсылая счастливцев, которые служили ему, — к чему нам лишние глаза и уши, если вы готовы повиноваться мне в жизни или в смерти.
Чудесное создание поманило их за собой и, словно прикованный к нему невидимыми цепями, Сандерс двинулся вслед за ним. Как неловки, как суетливы его движения… о, если бы он мог, он пополз бы вслед за чудом, созданным Господом, лишь бы не осквернять его взор невзрачными движениями своего хилого смрадного тела.
