— Мою скуку, томление духа, невозможность донести с высоты своего разума хоть толику истины, не смогли понять даже те, кто стоял рядом со мной по праву рождения. Глупцы и невежды! Они смогли лишь отторгнуть от себя то, что не в силах были уложить в систему ничтожных правил, созданных для рабов. Поиск, вечный поиск истины закончен, и я познал ее, но тем самым подписал себе приговор на вечное одиночество. Но один из вас, люди, смог заинтересовать меня и даже развлечь.
Грациозный взмах крыльями открыл перед Сандерсом прозрачную стену с замурованными, повисшими, как муха в янтаре, человеческими телами. Два мужских и одно женское, распластанные, как лягушки под ножом исследователя, с удаленными внутренностями и рассеченной и свернутой кожей, открывавшей розоватые мышцы. Восторг застыл на их лицах, в обнаженных телах чудился призыв продлить запретное наслаждение, чтобы позволить раздвинуть границы собственной ограниченности и доставить своими муками хоть что-то похожее на удовлетворение сказочному повелителю.
— Счастье и восторг ждут и вас. И вы испытаете смертное наслаждение, отдавая то, что единственное вы можете отдать — вашу жалкую жизнь. Готовы ли вы к этому?
Сандерс протянул руки, умоляя предоставить блаженство первой смерти ему.
Полубой сорвал плащ, рванул на груди заскорузлую от крови полосатую майку.
Лив рухнула на колени в отчаянии, что первой будет не она.
Две стремительные тени вырвались из ниоткуда, и опрокинули чудотворное создание, воздевшее к небесам изящные руки. Дикий, на грани ультразвука (а может и за гранью его) визг ударил под череп, казалось, даже минуя ушные раковины, стирая наваждение. Сандерс со страхом увидел свои простертые вперед руки, Лив оглядывалась, не понимая, почему она оказалась стоящей на коленях.
— А-а, гнида рогатая, — взревел Полубой. Риталусы рвали поверженное тело, не позволяя противнику подняться на ноги. Наконец это ему удалось. Распахнулись огромные крылья, встопорщенные локтевые и коленные рога делали огромную фигуру воплощением возмездия. Движения его были столь стремительны, что глаз не успевал уследить за его перемещениями. Человеческий глаз, но не глаза чешуйчатых демонов, в которых превратились риталусы. Уворачиваясь от смертельных ударов, они терзали и рвали на части беспомощное перед их яростью тело фиолетового существа.
— Низшие, низшие!!! — зазвучал в мозгу Сандерса панический призыв.
Полубой, с саблей в руке следивший за схваткой, и не решавшийся вмешаться, развернулся к хлынувшим в зал бородавчатым уродам. Сандерс вытер пальцы о куртку, рукоять ланскнетты удобно легла в ладонь.
— Ну вот, — удовлетворенно пробормотал он, — а то: наслаждение смертью! Лив, держись за нами! — крикнул он.
Выхватив взглядом высокую, на голову выше троллей, фигуру Керрора, Сандерс бросился к нему.
Нет, искусство сабельного боя эти твари еще не постигли. Впрочем, им это было и не нужно, с такими-то клинками. Но тут лезвие, разрубающее все на своем пути, встретило такое же, оказавшееся способным его задержать. И отбить. Размахивая ятаганами, будто это были дубины, тролли попытались задавить Полубоя и Сандерса массой своих крепких тел, но это была не схватка в тоннеле, где негде развернуться. В огромном зале места было много. Да и сдвинуть с места глыбу Полубоя было совсем нелегко. Ох, как легко себя чувствовал Сандерс, сбросив наваждение. Ланскнетта летала в руке, встречая не уступающее ей по крепости лезвия, но превозмогая умелостью бойца. Сандерс крутился волчком, делал вольты, пропуская мимо смертоносную сталь и рубил, колол, разваливал зеленые черепа, отсекал лапы, полосовал клинком поперек бочкообразных тел и никак не мог насладиться упоением боя.
Мичман валил троллей, будто косой косил. Зеленая кровь стекала по его лицу, искаженному в жуткой гримасе, сабля сбивала в сторону ятаганы, пробивая неуклюжую защиту, и разваливала тела, не встречая сопротивления.
Внезапно все кончилось. Сандерс недоуменно огляделся, переводя дух. Тролли исчезали в разных концах зала, словно проваливаясь сквозь землю. В центре, на потускневшем фиолетовом теле копошились риталусы. Сандерс и Полубой осторожно приблизились, все еще опасаясь гипнотического воздействия.
Все было кончено — фиолетовый умирал. По краям крыльев появилась черная кайма, тело полыхнуло переливами фиолетового, красного, оранжевого и бирюзового цветов. Сандерс успел заметить на месте левого глаза пустую глазницу, заполненную кровью, и тело съежилось, обугливаясь на глазах. Через несколько секунд перед ними лежало подобие мумии, скорчившееся и жалкое.
— Ну это ладно, — промолвил Полубой, — а вот где наш друг Керрор?
Риталусы сорвались с места и, цокая когтями по полу, унеслись по следу.
— Если никому здесь ничего не надо, — сказал Полубой, — то лучше поспешить. Этот гад, конечно, не уйдет, но хотелось бы взять его живым.
Обходя трупы троллей, они направились к выходу, в котором исчезли риталусы.
Керрор действительно далеко не ушел. Пройдя длинным коридором, перешедшим в тоннель, они наткнулись на его растерзанный труп. Рядом сидели риталусы, синхронно покачивая треугольными мордами, и явно ждали одобрения.
Полубой впервые проявил недовольство, жестом велев им отойти в сторону. Присев на корточки он повернул голову трупа к свету и удовлетворенно хмыкнул, а потом достал из-за голенища длинный нож.
— Если кто слишком чувствительный, советую отойти, — сказал он.
— Что ты хочешь сделать? — спросил Сандерс.
— Забрать с собой доказательства выполнения приказа.
Сандерс взял Лив за руку и отвел ее подальше. Туда, где не слышно было скрипа лезвия по шейным позвонкам.
Через несколько минут Полубой присоединился к ним, прижимая к себе завернутый в остатки плаща круглый предмет.
— Куда теперь? — спросил Сандерс, — обратно через Каналы и развалины я не дойду.
— И не надо, — ответил Полубой, — у меня назначено рандеву, — внезапно он широко улыбнулся, — Лив, радость моя, это совсем не то, о чем ты подумала.
«Убери весь металл из голоса, и ради Бога, не пытайся делать выводы, выводы сделают без тебя, ты понял? — вспомнил Сандерс напутствия Вилкинсона, — думаю, не надо тебе напоминать, что от твоего доклада зависит твоя дальнейшая карьера. Кстати, и моя тоже. Ну, с богом, мой мальчик».
Кабинет представлял, видимо, копию кабинета какого-то политического деятеля на Земле: панели темного дерева до высоты человеческого роста, выше — темно-синие обои в мелкую редкую полоску, лепнина на потолке и огромные окна, закрытые тяжелыми гардинами. Хрустальная люстра, угадывающаяся под потолком, дала о себе знать случайным отблеском подвесок, когда он шел от двери к огромному письменному столу, покрытому зеленым сукном. В углах комнаты царил мрак и Сандерс, мельком обежав ее взглядом, обратил все внимание на сидящего за письменным столом человека. За столом, откинувшись в кресле так, что в свете настольной лампы с темно-зеленым абажуром были видны лишь кисти рук, сидел Аарон Грейблад, председатель объединенного комитета начальников штабов. В полутьме тускло поблескивали линзы его старомодных очков, само же лицо, неоднократно виденное Сандерсом в новостях, казалось туманным пятном. Пожалуй, даже к лучшему — пронзительный взгляд Грейблада, по слухам, ввергал в трепет даже видавших виды адмиралов флота.
