Триумфов не было: Рауль смотался в Лас Парагас — что-то типа районного центра, а с его заместителем Хесусом Гереро, мы особо никогда не общались. Это был здоровенный, покрытый словно медведь шерстью курчавым чёрным волосом, мужик. Но хоть раз взглянув в его карие, кажущиеся маленькими на широком плоском лице, глаза и расхочется воспринимать по первому впечатлению. Длинные, до пояса, волосы Хесус заплетал в две толстые косы, которые свешивались ему на широкую грудь, словно средних размеров анаконды. В волосы «замок» нашего команданте вплетал кожаные ремешки, самолично выделанные им из кожи убитых полицейских и военных. При всей своей общей шерстистости, лицо Гереро скоблил до синевы, изгоняя буйную растительность со щёк и подбородка. Поблажка делалась лишь для роскошных, вислых усов, кончики которых Хесус молодецки подкручивал. Вообще заместитель нашего атамана относился к своим усам трепетно, холя и лелея их каждодневно. В отряд он пришёл откуда-то с юга страны, где прославился дерзкими и крайне жестокими акциями против местных полицейских. Там его прозвали «Ла пата пелюда», или по-нашему: волосатая лапа. Фирменным почерком Пелюды, было раздавливать захваченным в плен врагам головы голыми руками. Из рассказов бати, партизанившего в Колумбии дольше нас, было известно, что Хесус некогда крестьянствовал, но жил бедно. И вот как-то раз, поддавшись на уговоры брата жены, которая, к слову сказать, была существом совершенно безответным и незаметным, наш фермер укрыл у себя пару контрабандистов. Ребята это были тёртые, поскольку таскать наркоту через горы, это в разы опасней, чем по морю. В первый раз ничего не произошло, как и в последующие года два-три. Хесус поучал свой процент с «контрабасов» и был доволен, даже подумывал прикупить трактор. Но как говориться, ни что на земле не проходит без «стука» — кто-то на бедолагу донёс. Дальнейшая история изобилует тёмными пятнами: то ли сам Гереро полез на солдат с огромным, напоминающем абордажную саблю мачете, или сами полицейские проявили прыть, но завязалась перестрелка. Точно не знаю, может быть солдаты решили круто обойтись с фермером, но только положили тогда всю хесусову семью, а хозяйство пожгли. Сам Пелюда с четырьмя пулями в торсе и одной в ляжке левой ноги как-то сумел удрать в сельву, где и прятался у местных индейцев, пока не зажили раны. Потом, прибился к людям Снайпера, где и проявил себя, быстро поднявшись из рядовых исполнителей до командира небольшой ватаги, численностью в полтора десятка стволов. Единственной его страстью стало уничтожать федералов, от чего даже пару раз Пелюда получал от вышестоящих инстанций по ушам. Нужно отдать должное командиру Хесуса, он не избавился от кровожадного хлебороба, имеющего такой не всегда полезный пунктик. Вместо этого, бывшего фермера отрядили в распоряжение нашего Рауля, который быстро нашёл на строптивца управу и заставил подчиняться. Главным достоинством нашего полноватого команданте, было тонкое знание бытовой психологии. Сам долгое время мыкавшийся по тюрьмам, Рауль умел подчинять себе людей, даже таких бесшабашных как Хесус. И через пару месяцев, не было лучшего «замка», чем этот громила.
Нас Хесус принял без всяческих восторгов, только кивнув мне с крыльца и препоручив заботам интенданта. Но если раньше, всей канителью связанной с бытом занимался батя, то теперь заботы об отряде прямо таки рухнули на меня. Причём, получилось это как-то само собой, никто особо не спрашивал и назначения как такового не озвучил. Пришлось сначала утрясать вопросы по размещению бойцов и уточнив с хромым мексиканцем Сальваторесом, бывшим в отряде главным квартирмейстером, не занял ли кто мою койку. Потом, превозмогая усталость и жуткое желание помыться, сел строчить рапорт, который после зашифровал личным кодом и отнёс в радиоузел. Резидентура так или иначе требовала подробного отчёта, который теперь пришлось составлять мне. И только после двухчасовой схватки с местной и нашей бюрократией, получилось добраться до хижины, где размещалась отрядная медсанчасть. Но вышедшая на крыльцо Анита, сдержанно поздоровавшись, внутрь не пустила. Как сейчас помню её осунувшееся лицо, заострившийся нос, впалые щёки без следов былого румянца, синие круги под покрасневшими от недосыпа глазами. Тогда, я направился в отведённое лично для меня жилище — небольшую мазанку, знак особого расположения Рауля. И это действительно было так: всё время проведённое в отряде, я прожил в общей казарме, бывшей лишь немногим больше. Отдельная «жилплощадь», была только у Серебрянникова, да и то он делил её со связистом, хотя наш «китаец», как человек совершенно одержимый своими антеннами и компьютерами, на поверхность почти не вылазил. В другое время, получив отдельный угол, я бы обрадовался, но не прекращающее давить чувство дискомфорта и нависшей абстрактной угрозы, мешало насладиться обретённым комфортом. Поэтому вещи решил снова перенести в общую хижину, где случись чего всё было под рукой и оружие и дрыхнущие сейчас Лис, Дуга и Славка. Радист тогда по прибытии в лагерь встретил нас радушно: полез обниматься дыша перегаром, что-то сбивчиво пытался рассказывать. Пришлось вместо отдыха заняться профилактикой пьянства и час приводить расхристанного парня в чувство, конфисковав у Лиса все запасы местной водки, которую тут зовут «агуардиенте». С сожалением пришлось признать, что этот человек уже не боец: что-то надломилось в его душе, в глазах появились безразличие и тоска. Мысленно, поставил себе зарубку: парня нужно эвакуировать вместе с раненым Серебрянниковым, как только прибудет вызванная мной по прибытии в лагерь «вертушка». Транспорт обещали прислать к шести утра, что было одновременно подозрительно. Обычно, в просьбе прислать вертолёт под тем или иным предлогом всегда отказывали, даже если воздушный транспорт и прибывал, этого никогда не случалось в оговоренные сроки. Расклад как правило был иным: раненых и прибывающе-убывающий по ротации личный состав группы военспецов уходил с партизанскими караванами до ближайшего посёлка. Там, на транспорте резидентуры, обычно легендированной под сотрудников «красного креста», или христианских миссионеров, «транзитников» снабжали временными документами и отправляли в зависимости от надёжности налаженного на тот момент транспортного коридора. Обычно, переправляли в небольшой речной городок Сукуаро, а оттуда по воде, до Пуэрто Инерида на венесуэльской границе. Эвакуировать людей по воздуху — случай на моей памяти небывалый, добавляющий лишний камешек на весы сомнений.
Размеренное течение мыслей, прервал звук шагов, приближавшихся к дверям хижины. Привычным движением проверяю, как выходит пистолет из ниши под топчаном и прислушиваюсь внимательнее. Шёл невысокий, небольшого веса человек, привыкший к лесу… Шаг короткий, лёгкий… Я вынул руку из-под кровати — ко мне снова пришла Анита, в лагере была только одна женщина и я примерно догадываюсь, чего она хочет. Раз придёт дама, нужно хотя бы сесть. Спустив ноги на пол, сразу попадаю в короткие голенища берцев и в четыре движения шнуруюсь. Боты приятно поразили своей сухостью, от которой так отвык за последние дней десять, все-таки комфорт, даже минимальный, иногда может улучшить паршивое настроение, это проверенный временем факт. Скрипнула сплетённая из бамбуковых стволов дверь и внутрь скользнула тонкая фигура в камуфляже, на секунду я подумал, что ошибся и уже готовился упасть на пол, чтобы выхватить «макарку» из-под кровати, но терпкий запах сандалового дерева упредил манёвр. В узком луче яркого лунного света, пробивавшегося сквозь занавешенное противомоскитной сеткой окно, я увидел лицо гостьи. Похоже, что девчонка так и не поняла моего тогдашнего намёка, придётся на сей раз быть более конкретным. Но дальше всё пошло не так, как я себе придумал: поняв, что я давно не сплю, девушка одним порывистым движением оказалась рядом, быстро-быстро раздеваясь и попутно произнося, видимо, давно заготовленную речь.
