Задав несколько предварительных вопросов по новой теме, Ставрос окликнул сына, тот сходил в рубку «Дианы» и вернулся к борту с солидным журналом в толстом сером картоне: похоже, грек собирался фиксировать полученные ценные сведения письменно. Боясь спугнуть неожиданно замаячившую впереди удачу, ворчливая супруга рыбака до поры благоразумно помалкивала.
Я рассказал о Симеизе и Форосе, о своих подозрениях насчёт заманчивой Балаклавы, о ситуации в Мангалии и гостеприимной общине деревушки Каспичан, о пещерном придурке возле Русы и нормальных мужиках из Струмицы.
— Машину возьмёте в любом месте, бесхозной техники много, по пути всегда можно поменять. Главное, не заезжайте лишний раз в Македонию и уж точно — в Албанию. Вы куда хотите попасть?
Ставрос вскинул бровь, приподнял фуражку и в паузе почесал морщинистый лоб. Его жена обошлась без заминок:
— Вообще-то предки некогда жили на Крите, потом перебрались в Кипарисию, какое-то время работали в Афинах. А что…
— Если ваши взоры, мадам, обратятся в сторону Корфу, то у меня найдётся что посоветовать. На острове живут перспективные общины, одна из которых, самая большая, кстати, находится под государственным контролем. Проблемы есть, конечно, так где их нет? Корфу расположен далеко от беспокойных мест, это важно.
— Ставрос, записывай всё, что говорит этот молодой человек! — вскричала Ксантия.
Выжав меня как лимон, греки начали сами делиться сведениями.
— Ты правильно сделал, Гош, что решил поначалу идти на Геленджик! — авторитетно заявил капитан «Дианы», раскуривая самую настоящую пенковую трубку. — В районе центрального Сочи, как мне рассказывали другие рыбаки, появилась какая-то группировка, есть небольшие катера. Их пытаются прижать, они уходят. Где точно теперь сидят, неизвестно, может и подальше к северу. Только я рисковать не захотел…
— Как всегда! — едко вставила жена.
— И от Адлера сразу пошёл в море, забирая к западу. В самом Адлере обстановка нормальная, некоторые структуры сохранились, обживается прибрежная община, аэропорт жив, есть сильная власть — некто Залётин, люди хвалят. Сам с ним не общался, пробыли там слишком мало, так что точней не скажу. По-моему, для вас это лучшее место пристанища. Только южней Псоу не заходи, уже опасно!
— Не зайдём, — откликнувшись, я сразу уточнил: — Говорите, к Геленджику, а потом вдоль берега?
— Конечно, капитан! Радар у тебя мощный, будешь вставать за мысами и проверять, кто по акватории катается. А там уж сам смотри, выжидать тебе или прорывать на скорости.
— Так и сделаю! — пообещал я коллеге, даванув победного косяка в сторону подруги, только что появившейся наверху. Дожимать не стал, беру пример со старшего товарища, практически не реагирующего на постоянные подколки жены.
Напоследок, опередив меня, грек задал очень важный для обоих вопрос:
— В живых там много людей осталось?
— Очень мало, в некоторых посёлках и деревнях вообще никого не видно.
— Странно, на восточном побережье города крепко потрепало, но люди всё-таки везде есть, — удивился Ставрос. — По России должны были ударить первым делом…
Капитанский сынок, гревший уши у борта «Дианы», ломающимся баском крикнул:
— Па, помнишь, что мужики из ящика говорили? Ну, эти, очкарики учёные! А потом и по радио, пока всё не сломалось. В Адлере листовку местного МЧС читали… Стран-микробов в Европе очень много, разновидностей генки создали для всех, значит, махач стоит на каждой поляне!
«Генки»? Интересно, кто такое слово придумал? А что, вполне нормальный термин, разговорный.
— Наверх ступай! — зарычал папаша. — Отцу он советовать будет!
Отпрыск что-то буркнул, но команду выполнил.
Конечно, хорошо, когда есть учёные дяди из ящика, хоть как-то информирующие население и при этом говорящие на родном языке. Я понял, что многого не знаю, прожив долгое время в информационном вакууме. О чём-то мы беседовали с Маркосом, строили гипотезы и обсуждали варианты с образованным человеком Оуяном Сю… Вот только данных было — самый минимум, за всё время ни одной радиотрансляции не поймал, пусть даже на албанском.
Суда отшвартовались.
— Приезжайте в гости! На Корфу! — громко крикнула Ксантия.
Я не стал отвечать, лишь помахал снятой с головы кепкой. Не зарекайся, Гош, кто знает, как всё сложится, не пришлось бы путешествовать дальше.
Пожелав друг другу удачи, расстались очень тепло.
Прощально тявкнули сирены, и мы с Ани долго смотрели вслед растворяющимся в темноте огонькам. Вот и ещё одна встреча закончена.
Дизеля подняли голос.
Топлива в баке много, можно и притопить.
С запада наползали тучи. Огни небес начали бледнеть, и вскоре самой яркой звёздочкой вокруг осталась одна на двоих сигарета, которую мы тянули, укрывшись от ветра, рождённого скоростью катера…
Самый счастливый момент в жизни мореплавателя — появление на горизонте суши, особенно после тяжёлого ночного перехода, когда уставшие глаза видят настоящую, а не представляемую цель и всё вокруг постепенно приобретает новый, видимый смысл. Полоса в дымке, различаемый в бинокль абрис далёких гор — жизнеутверждающая картина! Над хребтами розовеет граница неба и земли, яркие лучи поднимаются всё выше и выше, солнце восходит — здравствуй, новое утро!
Однако сложно описать те чувства, которые охватывают тебя, когда наконец-то начинаешь различать отдельные здания и группы деревьев над берегом. Только тогда полностью осознаёшь: не мираж, это действительно земля! Самый лучший пейзаж.
Чёрт возьми, неужели мы доплыли?
— Это не Геленджик, — констатировала Ани.
— Согласен.
Глубокую бухту приморского города можно и не различить с большого расстояния, но горы должны быть пожиже и подальше от берега. Нет, что-то не сходится.
Теперь всё будет проще, часто даже и карта не понадобится: мы оба достаточно хорошо знаем Черноморское побережье Кавказа.
Тёма тоже рядом, глядит в маленький бинокль. Ты не молчи, пацан, если что, я твои способности знаю.
— Вообще-то хорошо бы где-нибудь сойти на берег, отдохнуть чуть-чуть, ноги размять, — заметила подруга.
— Подберём, — пообещал я.
Смотри, Гош, смотри, скоро поднимающееся над горами солнышко ударит в лицо, видно будет хуже… Всё ясно, бухты нет, это точно не район Геленджика. Ничего страшного, было бы в высшей степени удивительно, попади я в яблочко.
А что там тянется тонкими нитками-штрихами?
— Ани, железка по берегу идёт!
Никаких сомнений, это опоры контактной электросети железной дороги. Низко, почти у самой воды.
