Сцилис нашел предназначенный ему стул при свете одних только звезд — впрочем, у арахнидов всегда хорошее зрение. Тальрик на ощупь взял чашу, куда его собеседник налил вина, и осведомился:
— Есть результаты?
— Так себе винишко, — посетовал Сцилис. — Я попросил бы вас заказать себе что-нибудь поприличнее, но осоиды, как известно, в винах не разбираются.
— У нас мало времени, Сцилис, — отрезал Тальрик.
— Не беспокойтесь, майор, все путем. С этим лицом я Стенвольду ближе, чем его тень.
— Я думал, вы будете путешествовать с ними под видом Кенис.
— Да, план был таков, хотя я и рисковал навлечь на себя подозрения — и тут мне прямо в руки свалился другой вариант, куда лучше. Кенис покинула их, ничего не сказав на прощание, но им было не до нее, и они приняли это как должное.
— Кто же тогда… чье лицо вы носите? — Тальрика, непонятно почему, прохватило холодом.
— Хотите, чтобы я доверил вам тайну, которая может стоить мне жизни? Вы бы мне тоже не доверились в таком положении.
— Хорошо. Что вы имеете мне сказать?
— Вы с бесконечным терпением претворяли в жизнь свои планы, майор, а сейчас стали похожи на ребенка, которому обещали игрушку. Сделаем так: я покажу вам, где живет человек Стенвольда. Он сколотил себе довольно большую банду, но тридцати сносных бойцов вам, думаю, хватит.
— Если нанять такой отряд, пойдут слухи.
— Ну, уж как-нибудь исхитритесь. Половина банды всегда в разгоне — я скажу потом, кто из них где, — но голову вы отсечете. За главного у них Скуто, колючий такой мужичок. Его убейте первым делом и всех прочих тоже постарайтесь убить.
— А вы? Не зная, в каком вы обличье, мы рискуем убить и вас.
— Значит, туда и дорога. Не волнуйтесь, о себе я сам позабочусь.
— Это все?
— Они надеются, что номы помогут им, но тут я, пожалуй, тоже смогу подпортить.
— К номам уже посланы наши люди, — кивнул Тальрик. — Там все в порядке.
— Не знаю, не знаю.
— Сомневаетесь в наших возможностях?
— Сомневаюсь, что вы найдете у них понимание — с этими дикими горцами договориться не так-то просто. Я бы на вашем месте уделял им как можно больше внимания, не то ваши планы могут рухнуть в самый последний момент.
— Хорошо, действуйте. Союз с номами ни в коем случае не должен быть заключен.
— А Стенвольд Вершитель?
— Стенвольд… Живым его сможете взять?
— Вряд ли.
— Вот кого допросить бы… — Тальрик задумался. — Мы перебьем всех его людей, поломаем их связи с номами, но сделайте все, чтобы он мне достался живой.
Торн представлял собой сплошную наклонную стену. Окна в нем лепились над окнами, двери над дверьми, а разделял их камень, покрытый филигранной резьбой. Мотылек начал снижаться, и Чи различала уже витые колонны, фризы и статуи — в этих скалах была высечена вся история номов. Здесь нашли свое отражение загадочные обряды и битвы, в которых участвовали номы, мантиды, арахниды и другие расы, неизвестные Чи. Читать эту каменную книгу было грустно до слез: народ, создавший ее, правил некогда половиной мира, а теперь бывшие подданные загнали его в этот глухой горный угол.
— Как же вы должны ненавидеть нас, — прошептала Чи.
— Вот уж не думал, что ты посмотришь на это такими глазами, — удивленно оглянулся Ахей. — И пожалеешь о былой нашей славе.
Мотылек витками спускался к стене, где пестрели сложенные крылья других мотыльков. Ссадив пассажиров на карниз у подножия, он улетел выше, на свой насест.
— Трудновато мне будет передвигаться по вашему городу, — заметила Чи.
— Ты не единственный бескрылый гость Торна. Посетителей мы селим поближе к краю.
— Поближе к краю?
— Ну да. Торн — это не только фасад, который ты видишь. Он уходит глубоко в гору.
— Но как же без солнца?
— Темнота нам не помеха — как и тебе, — напомнил Ахей.
Внутри, в искусственном гроте, глазам Чи действительно открылись многочисленные изображения и надписи. Она рассматривала их, понимая в то же время, что ничего этого не должна была видеть.
— Я слышу музыку, — вырвалось у нее.
— Теперь шестой час. — Здесь, у себя дома, Ахей почему-то нервничал больше, чем во вражеском городе.
— Шестой час? — Где-то далеко стройные голоса пели хорал с неразборчивыми словами.
Ахей улыбнулся — впервые после того, как они вошли.
— Извини меня, я плохо справляюсь с обязанностями гида. Детский хор у нас возвещает о смене часов. Сейчас ты слышишь гимн шестому ночному часу. Лет в семь или восемь я сам его пел — до сих пор помню слова.
— Как красиво. — Пение в самом деле было очень красивым — и грустным, как все это место. — Но разве у вас нет часов? — Может, и нет, подумалось ей. Ни часов, ни каких-либо других механизмов.
— Конечно же, есть, — возразил Ахей. — Они работают на дождевой воде — но мы отмечаем время в разных целях, не только в практических. О прохождении ночи традиционно оповещают детские голоса.
— Но ведь сейчас большинство горожан должно спать? Хотя нет, что это я… Ночь для вас — время активности.
— Именно поэтому Провидцы нас скоро примут, — кивнул Ахей. — Хотелось бы получше подготовиться к встрече с ними, но они уже знают, с кем и для чего я прилетел в город, так что тянуть не приходится.
— Эти Провидцы… они ваши правители?
— Больше чем правители. Я — тоже в некотором роде ясновидящий — нахожусь в самом начале пути, а они не то что в конце — до конца никто не дошел, — но продвинулись так далеко, что мне не догнать. Им ведомо все: человеческий разум, тайны вселенной, наше Наследие и силы, которые движут миром. Нами правят не самые богатые, не самые сильные, не те, кто умеет красно говорить, но мудрейшие и ужаснейшие из всех. Будь осторожна, Чи: постарайся их не обидеть.
«Здорово же ты струхнул, — подумала Чи. — Интересно, что сделают эти Провидцы, если ты не сумеешь их убедить?» Не успела она об этом подумать, как часть ближней стены ушла вбок, поглотив целый век истории, и в проеме появился ном в длинном одеянии — старше Ахея, но непонятно, намного ли. При виде Чи его белесые глаза сузились.
— Так это правда… ты поддался соблазну.
— Не тебе судить, — резко ответил Ахей. — Я все объясню Провидцам.
— Они только того и хотят. Ступайте со мной, — сморщил нос незнакомец. — Оба.
Чи едва могла охватить взглядом зал, в который их привели. За истертыми ступенями амфитеатра уходили куда-то во мрак высокие стены. Вокруг, что ее удивило, горели лампы, излучая слабый голубой свет.
На каменных скамьях сидели несколько сотен номов — довольно большое собрание по жуканским меркам и просто громадное для этого замкнутого народа. Провидцами все они явно быть не могли, и одного от другого Чи нипочем бы не отличила. Повсюду те же серые лица, белые глаза, одинаковые мантии. Они перешептывались, и нетрудно было догадаться, что привлекло их внимание: тонкие пальцы указывали на пришелицу, на жуканку, и лица выражали неприязнь, столь же холодную, как свет их голубых ламп.
