просыпалось. Видимо Светлана уже очень далеко углубилась в стену, может быть, что даже выбралась за ее край.
– Я хочу выйти на улицу, – решился я, – вдруг да пойму, в каком месте помочь Светлане.
– Там ведь лысые вход стерегут.
– Ну и что. Света лопату вернет, и мне будет без разницы совершенно, лысые они или нет.
– Отчаянный ты парень, – сказал Костя так, что мне стало совестно, вернее приятно.
А потом свалилась нам на голову неожиданность, потянувшая за собой другую. Я не знаю, можно ли предвидеть события, чтобы изменить ход вещей, хотя бы немного. Раньше бывало, до того, как что-то происходило, я чувствовал, что это может произойти. Вернее, подобное предчувствие выглядит как ощущение; а что если это произойдет? Чувствовал, но ничего не предпринимал, считая, что это может с равной вероятностью и не произойти. Все потому, что множество раз абсолютно ничего не происходило такого, о чем подумал. И выходит, что на совершение этой неожиданности ты не влияешь; она сама по себе или случается, или нет. Если ей суждено проявиться, она проявится, почти всегда, не зависимо от тебя. В силах моих только сделать что-то, как-то поступить уже после того, как она проявит себя в полном или частичном виде.
Случилось то, чего я не предполагал, просто не сумел даже такого предположить, но о чем догадывался Костя, он в этом сразу и признался. Только, что в этом толку.
После очередного удара обвалился новый пласт глины, и в окно ударил солнечный свет.
Мы все – трое даже не закричали, мы заорали: «Ура!».
– Света, хватит, – попросил Костя, – давай мне лопату, мы пойдем наверх. Отдохни, мы с Лешкой сами все доделаем.
Света, сияя счастливой улыбкой, просунула лопату обратно через лазейку в бетоне, ставшую теперь не спасительным окном, а всего лишь препятствием.
Мы с Костей поспешили осуществить свой план, который был яснее ясного, он витал в воздухе, и последовать ему было невозможно. Одним только не вооружились мы; не услышали мы, как Света крикнула нам в след, что слышит через новое окно какие-то голоса. Мы спешили к выходу. Костя впереди, показывая дорогу, я следом, наступая ему на пятки. Мы спешили, о, да. Но следовало мчаться. Однако у нас была своя правда, свое понимание хода вещей, мы ведь ее не услышали.
Пять или шесть минут по коридорам, тоннелям, тоннельчикам. Это не трудно было физически, это тяжело было выносить сознанием. Когда мы добрались до входа, я предложил Косте свой вариант действий.
– Я отодвигаю щит, мы выходим наружу. Лопату держи крепче, и, я думаю, мы с ними справимся. Если они вообще еще ждут. Костя молча кивнул.
– Готов? – спросил я, берясь за распорку.
Костя снова кивнул.
Только убрал распорки, к сожалению, наделав много лишнего шума, в щит ударили так, что я оказался придавленным спиной к стене.
Хорошо, что проходы боковые были узкими, я повернул щит одним краем вперед. За щитом стояли и бились в него двое, я щитом оттеснил их в коридорчик.
– Костя, – крикнул я, – выбирайся, я их придержу. Гляди внимательнее, там еще есть ребята.
Мой друг браво ринулся в образовавшийся проем. На ходу он ткнул в грудь черенком одного, потом в живот другого – метко, и похоже болезненно для них. Еще двоих я сдерживал щитом, выходит, их стало четверо, то есть прибавилось, значит, могли быть и другие, может, они уже и прибыли, но из моего убежища увидеть ничего больше было нельзя.
Я выждал, когда Костя выберется из котлована. Нужно сказать, он сделал это очень проворно, несмотря на почти бесполезную руку. Потом побежал и я сам. По пути я сбил своим корпусом одного из лысых мужичков, с голым торсом и в полосатых шортах, которому уже досталось от моего друга. Сбил так, что он полетел к своему напарнику, свернувшемуся на земле пополам, по-моему, которому я выбил челюсть. Костя ждал меня наверху и подал руку, после моей неудачной попытки вылезть из котлована самостоятельно.
Он еще успел чиркнуть несколько петард и швырнуть их под ноги двум выбравшимся из-за щита друзьям. Петарды отогнали их временно от края котлована.
– Теперь, Алексей, не отставай.
Я не отставал, хотя бегал Костя быстрее меня.
– Вон та развалина, – на бегу объяснял Костя, – мой дом.
– Точнее его останки, – пошутил я.
– Вот такой он снаружи, вон окошко из кухни, видишь? Я увидел. Потом я оглянулся и не увидел пока погони, это было очень хорошо.
– Теперь, – сказал Костя, когда мы подбежали к развалинам его дома, а значит и ее дома, – давай разделимся. Я обойду, дом с этой стороны, – он показал, что пойдет прямо, а потом повернет налево – за дом, – ты иди здесь. Вот, возьми лопату; если понадобится, бей их, не жалея.
– А ты как же? – грустно улыбнувшись его отваге, спросил я.
– Найду что-нибудь.
– Давай-ка, Костя, не выдумывай, иди, куда решил, но лопату оставь себе, у тебя лучше получается ею работать. Я что-нибудь придумаю.
– Если что обнаружишь, кричи, – попросил он.
– Хорошо. Ты кричи тоже.
Он кивнул, и мы пошли каждый в свою сторону.
Вряд ли наши пути отличались по трудности. Уже через десять шагов я забыл оглядываться на Костю, потому что все мое внимание было обращено под ноги. Лишь бы не напороться на искореженное железо и не провалиться в пепельную яму. Когда я обернулся, Костя уже исчез за развалинами. Остатки Костиного дома ступенями поднимались до третьего, и опускались до высоты второго этажа. Большая часть дома, в которой находилась Костина квартира, была в один этаж. Обошел руины, глядя под ноги, и ничего похожего на свежий обвал не замечал.
Но очень скоро я услышал, и более чем достаточно, чтобы побежать, не замечая ни завалов, ни штырей арматуры, хищно торчащих на моем пути. Пару раз я на такие штыри наступил, проткнув подошву.
А потом я все еще и увидел. Я даже успел понять, что произошло, и уже бежал на помощь.
Не все, конечно, я видел, но дело было так. Как это вышло, по какой случайности, когда от стараний Светланы обвалилась земля, поблизости оказались три аюкающих мужичка, не из тех, что гнались за нами, другие, Костя говорил ведь, что их немало выжило.
Светлана, даже услышав голоса с улицы, не смогла сидеть спокойно, она решила разгребать глину. К ней в раскоп прыгнул неожиданный гость, намереваясь пролезть через окно. Из-за полноты своей сделать это он не смог, однако Светлану он загнал обратно.
Когда их настырный друг лез безуспешно через подвальное окно, два улыбающихся человека сидели на развалинах и вели незатейливый разговор.
Костя, разгоряченный последними событиями, да еще увидев столь жуткое посягательство на свою сестру, а он правильно понял происходящее у развалин своего дома, бросился к раскопу.
