тщательнее. Костя стоял, переминаясь и изредка сглатывая слюну.
– Всё в порядке? – прищурился Бессмертный.
– В порядке, – пробормотал Муар, сворачивая и убирая договор в карман. – Хранители отзывают указ о твоём преследовании, если ты закроешь тему с Книгой. И забудешь дорогу в Малахит.
– Сложно забыть то, чем никогда не пользовался, – усмехнулся Бессмертный. – Костя, ты можешь подойти.
Мальчишка неуверенно посмотрел на Муара; тот холодно кивнул. Костя повернулся к Бессмертному, сделал шаг, другой и встал рядом с ним.
– Сирин! – позвал Муар.
Она не сдвинулась с места.
– В чём дело?
Бессмертный недоумённо прищурился.
– Мой Лонгир.
– Что?!
– Мой Лонгир! – настойчиво повторила она. – Ты забрал его у меня в Волхове. Верни.
– А, вот ты о чём! – Бессмертный хмыкнул. – Прости, не могу. Я его уже отдал.
– Что?! – Сирин возмущённо распахнула глаза. – Кому?
– Снежке Морозовой.
Голос Сирин взметнулся до визга:
– По какому праву? С какой стати ты отдал его этой девчонке?!
– Её перстень украл один из твоих старых дружков. Так что я посчитал нужным возместить ей потерю. Пока не найду его.
– Моор не мой дружок, – огрызнулась Сирин. – И ты вообще не имел права. Забери у неё камень.
– И не подумаю, – хмыкнул Бессмертный. – Тебе надо, ты и забирай. Если Мороз отдаст.
Он насмешливо улыбнулся, и Сирин в гневе отвернулась. Неужели он и это предвидел?
– Сирин! – опять позвал Муар. – Мы разберёмся. Потом.
Здесь делать больше было нечего. Она шагнула вперёд, встала между Муаром и Радуаном, развернулась к Бессмертному.
– Ты всё равно проиграешь, Кощей! – с ненавистью сужая глаза, сказала Сирин. – Ты будешь один против всех. Как всегда. Ты не справишься.
Бессмертный рассмеялся.
– Если бы ты знала, сколько раз я слышал эти слова. И от куда более серьёзных противников, чем ты.
Сирин открыла рот, но Муар не дал договорить. Он дёрнул её за руку и кивнул Радуану. Они подхватили девушку с двух сторон, шагнули из купола и пропали.
Костя выдохнул. Он исподлобья взглядывал на Бессмертного и не знал, что сказать. Не знал даже, как к нему обращаться теперь.
Радость освобождения и скорой встречи с друзьями перекрывалась воспоминаниями о том, что случилось несколько месяцев назад. Он так долго злился на Бессмертного за его подлый обман, что даже сейчас не мог спокойно смотреть на него. И естественное желание поблагодарить за спасение мешалось с таким же стремлением выплеснуть давно копившуюся обиду. Не говоря уже про вопросы, ответы на которые ему задолжал Бессмертный.
– Домой?
Костя поднял голову. Бессмертный смотрел на него внимательно, без улыбки.
Мальчик помедлил, кивнул, протянул руку, как несколько минут назад Муару. Закрыл глаза, вдохнул поглубже и нырнул за Бессмертным в упругую тьму.
Часть первая
Новая реальность
Никто не знал, что делать с Велизарием. Верный Коломна предлагал отправить тело в Халдон. Сестра Ольга хотела поискать и известить родных бывшего учителя.
Царица Марья не стала делать ни того, ни другого. В Халдоне хоронить Велизария было некому, а родных у него не осталось, она знала это. И уж тем более она не собиралась отправлять Велизария в Малахит, хотя и по статусу, и по положению, и по всему, что значил и сделал, великий маг и учитель вполне заслуживал быть похороненным в Облачном склепе, рядом с основателями династии и прославленными волшебниками.
Брат Кощей устранился, и она всё взяла на себя. Решила, что Велизарий будет похоронен здесь, в городе, в склепе кафедрального Даниловского собора. Он не имел никакого отношения к Волхову, кроме того, что скончался здесь, но другого решения Марья не видела.
Коломна взял на себя организацию похорон. Марья настояла, чтобы церемония прошла тихо, среди своих. Обстановка не располагала к пышным торжественным ритуалам, да и вряд ли удалось бы собрать статусных гостей. В иное время – пожалуй, но сейчас…
Сейчас все отсиживались по углам и переваривали оглушительную новость последних дней: Бессмертный вернулся! И не просто вернулся, а примирился с сестрами. А значит, Золотой город, Волхов и Скальный Грай теперь союзники. А формирование такого сильного альянса перекраивает карту мира и требует осмысления новой реальности. Не до трупа Велизария сейчас сильным мира сего. При всём уважении к старому учителю…
Если честно, Марье тоже было не до Велизария. Костик не шёл у неё из головы, из Малахита третий день не было никаких известий, и она изводила себя, не зная, за что взяться и с чего начать. Похоронами она занялась, чтобы хоть чем-то отвлечь себя от беспокойства хотя бы на эти пару дней.
Странно, но об Аддоне она совсем не думала. Хотя кому, как не кагану, решать было судьбу останков старого советника двора? Но ни у кого и мысли не возникло посоветоваться с ним. Марья вообще вспомнила об Аддоне, лишь когда Коломна спросил, приглашать ли кагана на похороны и на поминальный пир. Она несколько секунд напряжённо смотрела на дьяка, пытаясь понять, о чём это он, и только потом кивнула – ну конечно, как же без него. Ко всей кутерьме последних дней молодой каган не имел никакого отношения, и обижать его лишний раз не имело никакого смысла.
На поминальной службе Аддон стоял потерянный и бледный, испуганно бегал глазами по сторонам и явно не знал, что ему делать и как себя вести. Лишившись в один день обоих своих советников и покровителей, он растерял всю свою надменность и отсиживался у себя в покоях, стараясь никому не попадаться на глаза. Когда подошла его очередь прощаться с Велизарием, он не сразу сообразил, чего от него ждут, пока Соловей довольно чувствительно не пихнул его в бок, указав кивком на гроб. Только тогда Аддон понял, засуетился, не зная, куда девать руки, и скованно подошёл к гробу.
По настоянию Марьи Велизария обрядили в белое с золотом. Белое было символом чистого снега земли, в которой ему суждено было упокоиться, а золото – напоминанием о жарком южном солнце, которое он так любил. Велизарий так и остался южанином, и даже короткие халдонские холода переносил с трудом, не говоря уже про северные зимы.
Белое с золотом – это ему шло. Он смотрелся и трогательно, и торжественно, и, главное, успокоенно. Что бы там ни было, в чём бы он ни провинился, какие бы ошибки ни совершил, сейчас Велизарий заслужил покой. К Марье он всегда был добр и великодушен. И она отплатит ему тем же. Она попрощается с ним честно и достойно.
