будет прочитать. А вот — наоборот, грусть под негромкую ругань родителей, уверенных что я сплю и ничего не слышу. Тогда это ощущалось жуткой трагедией, а море негромких детских слез должно было ее остановить. Ха, наивный я был мелкий, думая, что взрослые любящие люди не ругаются.
Взгрустнулось, но фильтр прожитого опыта уже как-то многое объяснял и сглаживал. Тоскливо, что детство прошло. Тоскливо, что все произошло так, как произошло.
А дед не переставал наяривать, фонтанируя перепадами настроения и скрипом запчастей в «буханке».
То радовался, что вернул меня и подкидывал уже свои воспоминания: новогодняя елка, вечерние посиделки, семейные игры и прочие кадры счастливой жизни, в которых я видел маленького взъерошенного пацана, то сидевшего на коленях у отца, то вцепившегося в юбку матери.
Трогательную милоту дед чередовал со злостью. Рвал и метал, мечтая отомстить за все то, что сделали с нашей семьей и накачивая меня нашим общим гневом.
«Да, дед, все восстановим. А тот, кто виноват — за все ответит…» — про себя сказал, а Гордей услышал. Моторка взбрыкнула, завелась, перепугав мужиков, тащивших ее на буксире, и трижды просигналила, будто приветствуя встречный свадебный кортеж и будя всю оставшуюся улицу.
Упс!
Я воровато огляделся и пошел догонять Захара, шуршащего крюком под порогом в поисках спрятанного ключа. Остановился перед обшарпанной вывеской, зачерпнул капелюшку силы мэйна и стряхнул налипший снег.
С трудом, но еще можно было прочитать крупные буквы: «ГОРДЕЕВ и СЫН», а под ними полустертые поменьше: «ОХОТНИКИ ИМПЕРАТОРСКОГО ОРДЕНА».
— Может, снести это все к хренам? — заговорщически промурлыкала Банши, легонько толкнув меня в плечо. — И заново отстроить? Поди дешевле будет, а Захар? Я даже знаю, куда заряды заложить. Два, максимум три, а?
— Снести? Да как у тебя язык поворачивается, — возмутился управляющий, — Даже думать не смей! Этот дом еще прадед Гордея строил. Снесет она, курица недоделанная…
— Надо новую вывеску заказать, — я перебил ворчание железяки. — Захар, найдешь мастеров? Чтобы ЧОП «ЗАРЯ» написано было. Я же правильно понимаю, что здесь и офис, то есть контора и дом в одном лице?
— Правильно, — вздохнул управляющий и потряс в руке ржавым ключом. — Тут приемная за дверью, слева мастерская, а справа оружейка. Комната отдыха и приема пищи, да спальни бойцов и прислуги. Что-то типа маленькой казармы. Было время, здесь по сменам жили, большой отряд тогда был, эх…
— Дай ключ, помогу, — ржавый замок заело, и одной рукой Захар не справлялся.
— Держи, — управляющий отошел и посмотрел вверх, — А на втором этаже господская часть целиком и вход с террасы отдельный. Спальни, гостиная. Еще выше, под самой крышей библиотека с кабинетом. За домом сарай был, его можно для моторки приспособить.
Замок заскрипел, когда я протолкнул ключ в скважину, и заклинил. Аккуратно, чтобы не сломать, я начал давить на толстую медную ручку, то поднимая перекошенную дверь, то притягивая, одновременно подворачивая ключ. Нащупал рабочее положение, с характерным щелчком прокрутил два оборота и немного распахнул дверь. Сантиметров пятьдесят, а дальше дверь начала скрести по полу.
Из дома повеяло затхлым, давно не проветриваемым воздухом. Запахло пылью и плесенью с примесью чего-то, напоминающего продукты гниения.
— Оуч, здесь или мышь повесилась, или пауки насрали, — над моим плечом показался симпатичный носик блондинки. — Дай пройти, обожаю такие дома! Мне, чур комнату наверху.
Я пропустил Банши вперед, а потом и Захара, который успел где-то разжиться коптящими, но довольно светлыми фонарями. Забрал один и зашел внутрь.
Толстый слой пыли покрывал защитные чехлы на мебели, искажая их форму. По идее, должен был быть стол секретаря в приемной, вешалка и стулья для посетителей, но утверждать, что так и было, я бы не стал. Над головой висела, затянутая паутиной, широкая люстра, а на стене старое зеркало без покрывала. Очень старое с царапинами и «битыми пикселями», мы в нем были какими-то мутными и блеклыми.
Каждый шаг отдавался скрипом и едва слышном шуршании, переходящим в перестук маленьких лапок и скрип коготков. Дом не только жил своей жизнью — это была очень тяжелая жизнь — на каждое движение, касание стен или дверей он отвечал хриплым вздохом.
«Не, ну а что? Зато поймет, каково нам живется в нашей берлоге, которую он по незнанию именует нумерами…» — донесся тихий шепот Ларса.
— Интересно, а призраки здесь есть?
— Я не чувствую, но сам проверь, — отозвалась Банши, высунувшись из дверного проема следующей комнаты. — Но точно здесь кто-то помер, прямо тянет с лестницы. Там подвал, наверное? И приглядись, пыль неровная, шарился здесь кто-то.
Я прошел в следующую комнату, стараясь не задеть пыльную простыню на комоде и не топтаться в снегу, горкой лежавшем у разбитого окна. Сквозило холодом, но в свежем воздухе действительно ощущалось что-то кислое. Будто какой-то умник пакет с мусором за дверь выставил, думая, что в подъезде вонять не будет.
Здесь пакета не было, хотя мусора достаточно. На полу возле стены валялись щепки от разломанной рамы, рядом лежало еще одно зеркало. Видимо, тоже рухнувшее со стены, но чудом не разбившееся. А, может, и успели снять заранее, но не увезли, а просто облокотили на стену. Такое же тусклое, как и в первой комнате, но еще рабочее — по крайней мере, себя в полный рост с нижнего ракурса я разглядеть смог.
Следуя совету Банши, я прикрыл глаза и стал смотреть и слушать, используя силу. За стеной дома почувствовал «буханку», которую заталкивали на задний двор. Все такой же полыхающий Гордей рядом с небольшим теплым источником — нашей новой попутчицей из поезда.
«Фу, пошлятина…вот уж действительно, любовь зла…полюбишь и козла…» — донеслось от Ларса: «…а не нормального представительного мужчину с ученой степенью и…»
«…гемороем, радикулитом и скверным характером? Нужное подчеркнуть?» — перебил профессора Муха: «Нормальный он мужик, из наших…сначала бьет, потом думает…»
От мыслей Мухи стало приятно, но ровно до того момента, пока он не продолжил делиться своей «мудростью».
«Жалко только, что Матвею до него далеко. Нахватался он от тебя, то думать пытается, то сдерживается. Ничего, мы с Гордеем научим его уму-разуму. Нормальному, без твоей этой ученой степени…»
«Но-но! Посмотрим, на улице чьей школы будет праздник…» — гаденько хихикнул Ларс.
— Слышь, воспитатели! Праздника не будет! И заткнулись оба, а то сосредоточиться мешаете, — я не только обрубил силу, питающую душелов, но и зачерпнул оттуда, перенаправив ее в мысленный сканер.
Болтуны заткнулись, а мэйн недовольно заворчал. Зато перед глазами словно луч радара побежал, охватывая дом на
