– Я тебя слушаю, Степа! Где ты находишься? – обрадованно закричал Глеб.
– Санаторий «Колос», Третья линия Пущи-Водицы, – едва слышно прозвучало в трубке.
– Как тебя туда занесло? – удивился Глеб.
– Об этом потом. Дело сложнее и опаснее, чем я представлял. Ты можешь сейчас приехать сюда?
– На чем? Ты, верно, забыл, что моя машина в ремонте, а сейчас ночь?
И тут Глеб осекся. Раз Степан просит приехать, значит так нужно. Почему он звонит на домашний телефон, а не на мобильный? С ним точно произошло что-то нехорошее. У Глеба холодок пробежал по спине – как он неразумно поступил! Надо было серьезнее отнестись к словам Ольги, а он отправил друга к Мане, посчитав ту сельской дурочкой. А теперь друг пожинает плоды его глупости.
– Ты прямо сейчас нужен здесь – утром будет уже поздно.
– Ты можешь пояснить, что произошло? – разволновался Глеб. – При чем тут санаторий «Колос»?
– Твой автомобиль уже отремонтировали, и он стоит у моего дома. До него доедешь на такси. У тебя есть запасные ключи от твоей машины?
– Имеются! Так я смогу приехать к тебе на своем авто?
– Его только покрасить не успели – с этим придется немного подождать. Твой автомобиль стоит у моего подъезда.
– Большое тебе спасибо! Без машины как без рук!
– Я здесь ни при чем, а ребят сам отблагодаришь. Твое авто должны были перегнать на другое СТО для покраски, но я им сказал, чтобы предварительно показали мне. За ними нужен глаз да глаз, а то туфту слепят, а скажут – конфетка! Видишь, пригодилась твоя колымага, хоть и в неприглядном виде, зато исправная.
– Как я тебя там найду? Пущу-Водицу я плохо знаю.
– Язык до Киева доведет – найдешь! Ожидаю тебя в вестибюле центрального корпуса. Поторопись!
– Все, вызываю такси. – Глеб, продолжая разговаривать по домашнему телефону, освободил руки, прижав трубку плечом к шее, и тут же стал искать в памяти мобильного номер вызова такси. – Буду так скоро, как только смогу!
– Смотри, на этот раз без аварий! Я жду. – Снова треск, а потом гудки отбоя.
Глеб прощелкал несколько комбинаций букв, но номера вызова такси в мобильном не нашел. Сколько раз в его руки попадали рекламные визитки с легко запоминающимися номерами телефонов служб такси, но ни разу он не удосужился ввести номер в память телефона. Звонить знакомым с подобным вопросом после полуночи Глеб посчитал верхом неприличия. Оставался самый простой способ – выйти на улицу и остановить машину – такси или частника.
«Что так встревожило Степана, вечного оптимиста и пофигиста? Почему он оказался в санатории в Пуще, и что это за дело, которое не терпит отлагательств до утра?» – Мысли Глеба крутились только вокруг этого, пока он собирался и выходил на улицу. С удивлением отметил, что за размышлениями даже забыл об испугавшем его ночью голосе. Вдруг вспомнил мрачную шутку Степана, что после полуночи может вернуться только в качестве вампира, и мороз пробежал по телу. «Так недолго и свихнуться!» – подумал он.
Улица Богдана Хмельницкого круто сбегала вниз, до самой площади Победы. У ночного города совсем другое лицо, не такое, как днем, ночью он словно женщина без косметики. Редкие фонари стыдливо выхватывали из темноты лишь небольшие пятачки тротуара, фрагменты стен и зловещие темные провалы внутренних дворов. В три часа ночи улица вымерла, не было ни одного запоздалого прохожего, кроме него самого. Пока он минут двадцать шел вниз, его дважды ослепили фары едущих навстречу машин, но водители не отреагировали на его поднятую руку, и только уже недалеко от площади ему удалось остановить частника.
Старенькая «Волга», ныне почти раритет на дорогах столицы, с молчаливым водителем лихо понеслась по едва освещенному проспекту Победы, чуть задумавшись на повороте, выскочила на Воздухофлотский мост, затем свернула и помчалась вдоль путей скоростного трамвая. Глеб попросил остановить машину возле подземного перехода на Гарматной, чтобы не терять времени на развороты-подъезды, и перебежал на другую сторону улицы. Его машина стояла в глубине двора, припаркованная возле подъезда, в котором проживал Степан. Отключив сигнализацию, Глеб сел на водительское место и повернул ключ зажигания. Двигатель сразу завелся, заработал без перебоев.
Через полчаса Глеб на бешеной скорости выскочил на Большую окружную дорогу. Город закончился. Непроглядная темнота безраздельно властвовала здесь, и только свет фар позволял составить представление о местности, по которой он ехал, – с обеих сторон стоял густой лес. Вскоре он въехал в курортный поселок Пуща-Водица[10], встретивший его деревенской тишиной, разбитой дорогой и сиротливо поблескивающими трамвайными путями. Глеб пожалел, что Степан не рассказал более подробно о местоположении санатория. Из-за этого ему то и дело приходилось останавливаться и нырять в пугающую темноту, чтобы с помощью зажигалки изучать таблички с названиями улиц на домах, которые, будто прячась, отступили от проезжей части дороги. Прохожих-полуночников по пути не попадалось, так что спросить дорогу было не у кого.
«Санаторий-профилакторий “Колос”» – сообщила табличка на приземистом двухэтажном здании, спрятавшемся среди деревьев, на первый взгляд уже обезлюдевшем до следующего сезона. Машины Степана нигде не было видно, но это еще ни о чем не говорило. Глеб, терзаемый плохими предчувствиями, нажал на пуговку звонка, покрашенного когда-то очень давно. К его удивлению, звонок сработал, проснулся, о чем заявил громким, противным, дребезжащим звуком, и через минуту недовольный женский голос поинтересовался из-за двери:
– Кто там? – Интонация женщины означала следующее: «Кого это нелегкая принесла в позднюю ночь или раннюю рань?»
– Извините, пожалуйста, что беспокою, но меня должны ожидать у вас в вестибюле, – удивительно нежным голоском проворковал Глеб.
– Как вас зовут? – поинтересовался голос: судя по всему, дверь не собирались открывать.
«Вдруг тут два санатория с одинаковыми названиями?» – растерялся Глеб.
– Глеб.
– Я фамилию спрашиваю, а не имя.
– Костюк.
– Подождите минутку. Я сейчас. – Шаги удалились.
«Наверное, Степан заснул, и она пошла растолкать его для идентификации моей личности», – предположил Глеб. Вскоре шаги вернулись.
Дверь приоткрылась, и в щель проскользнул белый конверт. «Держите!» – раздался тот же недовольный женский голос. Конверт упал на землю, дверь захлопнулась, шаги с дробным стуком стали удаляться и стихли – женщина, очевидно, свою миссию выполнила.
«Тишина. Темнота. Одиночество, – оценил Глеб обстановку. – Стою, как болван, с конвертом в руках и прочитать послание не могу из-за отсутствия света – зажигалка в этом плохой помощник». Вернулся в машину и включил освещение в салоне, но этого оказалось мало, чтобы разобрать написанное, только от напряжения заболели глаза.
«Зачем Степану надо было назначать встречу в этом месте, если он все равно меня не дождался? Надеюсь, что ответ в этом письме», – подумал Глеб, вышел из машины и поплелся к одинокому уличному фонарю, стоявшему в стороне, среди деревьев, и не известно с какой целью их освещавшему… Идти в темноте было трудно, он то и дело вступал в лужу – недавно прошел дождь. В туфлях уже хлюпала вода, пальцы ног замерзли, мокрые носки натирали мозоли. Ему вспомнился недавний поход на кладбище, и сердце сжал страх.
«А что, если Степана заставили выманить меня сюда, чтобы?.. Для чего и кому это нужно?» – прыгали мысли в голове, и он со страхом посмотрел на темный лес, черневший даже в ночной тьме и полностью оккупировавший пространство вдоль дороги, по которой шел Глеб. Но ничего страшного не происходило, лес затаился, и он благополучно дошел до одинокого фонаря.
«Глеб, извини, что не дождался тебя, но об этом потом! – начал он читать письмо в желтом, усыпляющем свете уличного фонаря. – Я буду краток, так как не знаю, сколько у меня осталось времени. Приехав в село, я первым делом нашел бабу Марусю, о которой ты говорил. Вначале она хитрила и ничего не хотела рассказывать, в основном сама задавала вопросы, но потом я раскрыл карты и рассказал, что с вами приключилось после отъезда, причем, каюсь, с ужасающими подробностями. Она расчувствовалась, раскудахталась, словно курица. Но и только. Я уж было расстроился, но она перенаправила меня в соседнее село к бабе Мотре. Та недолго упиралась и выдала на гора следующее: Маня и твоя покойная теща, эти два странных, непонятных и в то же время опасных человека, были очень близки, можно сказать дружили, и неизвестно, что их связывало. Это тебе тема для размышлений». Глеб усмехнулся: Степан – молодец! Сразу ухватил суть. Возможно, они с Олей в больнице правильно разгадали тайну Мани.
«Маня пришлая, – читал он далее, – из города. Никто ее родни не видел, и вначале она появилась именно в том селе, где живет баба Мотря, в Лисичках. Там она обзавелась семьей – вышла замуж и родила дочку. В семилетнем возрасте дочка утонула в речке, когда ее пьяный папашка гулял на берегу с дружками. Тогда Маня от переживаний чуть было не тронулась умом. Возможно, это был бы лучший вариант, так как после этого за ней стали замечать странности.
