главного здания отделяло равное расстояние, – пока наконец рябиновое море не расступилось, и перед ними оказалась башня Огня.
Она была сплошь из темно-алого гранита, а наличники окон – готически стилизованные языки пламени – были вырезаны, судя по виду, из вулканического камня. Двойной спиралью до самого верха башню опоясывали факелы, а между ними иногда – Одиль даже сначала решила, что это был обман зрения – пробегали ещё словно бы быстрые огненные змейки, но как ни приглядывайся, разглядеть, что это было, не удавалось. Кое-где в оконных извивах прятались врезанные камни – сердолики, должно быть, или гранаты, – отзываясь мрачным мерцанием свету факелов. В опоясывавшем башню рву – тут такой тоже был – тоже бесновался огонь, стараясь дотянуться до моста – по счастью, куда более широкого и короткого, чем тот, что был перекинут через озеро к их нынешнему дому.
– Какая красота, – выдохнула Белла.
Одиль бы использовала не совсем это слово, да и сказала бы его с иными чувствами, но совсем отрицать грозные чары огня не стала бы и она, не покривив душой. Ксандер стоял молча, чуть нахмурившись, на его виске беспокойно билась жилка. Адриано же весело и безразлично пожал плечами.
– Да, впечатляет, ничего не скажешь, – согласился он. – Ну что, пойду стукнусь хозяевам.
Так и вышло, что он пошёл на мост первым, Белла же – второй. Оглянувшись и увидев, что оставшиеся двое смотрят на мост с сомнением, она нетерпеливо прищелкнула пальцами и протянула руку, ожидая, что Ксандер её подхватит. Ксандер еле слышно вздохнул и выполнил немое приказание. Одиль недолго думая уцепилась за него с другой стороны: поняв, что благодаря этому маневру он пройдет по мосту посередине, он бросил на неё благодарный взгляд.
Окованная железом дверь тем временем распахнулась, и из неё выглядывала девица, самим своим видом предназначенная быть привратницей этого места: огненно-рыжая с усыпанной веснушками розоватой кожей и, судя по тому, как они перебрасывались колкостями с Адриано, весьма бойкая на язык.
– Грета фон Шиллер? – уточнила она, когда наконец дошло до дела – примерно тогда, когда Одиль со своими спутниками дошла до брата.
– Это, пожалуйста. Заходите, сейчас поищем Её. Грета-а!
Внутри было на удивление светло и тепло, как у печки. Белла не удержалась – погладила одну из стен, а вот Ксандер их даже случайно не касался, как будто они могли его обжечь. Одиль сама осторожно мазнула пальцами гладкий камень – он действительно оказался будто согретым изнутри.
Внутри башня оказалась похожей на колодец с внутренним двором и открытой в него лестницей, ведшей вверх к этажам и комнатам. Посреди двора красовался огромный, тоже окованный гранитом, дымящийся бассейн, благоухающий запахом тухлых яиц; впрочем, несмотря на неаппетитный аромат, голоса из пара доносились бодрые и веселые, и то и дело раздавался плеск.
– Наш горячий источник, – гордо объяснила рыжая. – Грета-а!
– Фиона, не ори ты так, – отозвался ей голос из пара. – Она в лаборатории.
Кончик гордого носа Ксандера чуть сморщился, словно нидерландец пытался не допустить в себя противный запах, но вот это чувство Одиль разделить не могла – точнее, могла, серу и она не обожала нюхать, но сейчас дорого бы дала, чтобы поотмокать в этом бассейне. Белла же и вовсе стояла словно зачарованная, правда, приглядевшись, Одиль заметила, что смотрела подруга вовсе не на бассейн, а на стену, и на этой стене – на светящееся нечто, что не разглядеть, не прищурившись, но разглядев, и Одиль восхищенно охнула.
На поверку нечто оказалось гибкой маленькой ящеркой, чьи угольные глазки-бусинки созерцали людей с бесстрашным любопытством. Но на этом её сходство с теми, кого Одиль с братом ловили на согретых солнцем камнях в Венеции, заканчивалось. Ящерка была из пламени, вся, до кончиков чешуек на хвосте.
– Саламандра, – восторженно выдохнула Белла и протянула руку ей, осторожно, как кошке.
Огненная ящерка коснулась её пальца носом, потом деловито, хоть и осторожно, заползла ей на руку, переступая когтистыми лапками и всё ещё внюхиваясь – и вдруг куснула. Белла ойкнула – видимо, укус был не очень болезненный, скорее неожиданный, – но тут же ящерка подпрыгнула и заметалась вокруг её руки с восторгом белки, обкормленной орехами.
Тут-то её ловко поймала рыжая Фиона.
– Найди Грету, – скомандовала она и пустила ящерку на стену, по которой та умчалась огненным сполохом.
Грета фон Шиллер оказалась прямой противоположностью Фионе: темноволосая, статная и спокойная настолько, что казалось, она вот-вот уснет. Однако рассуждала она трезво, и видно было, что тема чёрного человека её немало занимает.
– Я полагаю, что это элемент стихийного школьного фольклора, – сообщила она им. – Возможно, когда-то что-то это и спровоцировало, скажем, кто-то из учителей пришел в Лабиринт на поиски пострадавших или, может быть, даже Основатель… да, это хорошая теория, я её придерживаюсь, признаться. Но удостовериться невозможно.
– У нас же есть описание, – вставила Одиль.
– Описание есть, – невозмутимо согласилась Грета. – Но, во-первых, коллеги, свидетель был взволнован, испуган, – она примиряюще улыбнулась, словно заранее извиняясь за обидное слово, хотя и не отказываясь от него, – и устал. Посудите сами, как можно в таком состоянии определять, скажем, цвет глаз, тем более в полумраке.
– А Основатель? – осведомился Адриано.
– У нас нет портрета Основателя, – развёла руками Грета. – Увы. Его могли видеть учителя, но они молчат.
– Учителя? – нахмурилась Белла. – Но ведь Академия…
– Может быть, ты не заметила, – чуть улыбнулась тевтонка, – но многие из наших учителей будут постарше Академии.
– Да, но…
– Это неважно, – Грета впервые выказала какое-то неудовольствие, – важно то, что у нас есть. А у нас есть корпус поверий, разделяющийся на две части. Первая – возможно, фактическая: это встречи вроде тех, о которых говорите вы, Адриано. Вторая – мифическая, как я её зову.
– Например? – чуть наклонился вперед Ксандер.
– Например, – всё с той же сонной улыбочкой бесстрастно сообщила та, – легенда о том, что чёрный человек приходит в конце года за самым неуспевающим учеником, выпивает из него всю кровь, отрубает ему голову и целует эту мертвую голову в губы, прежде чем закопать тело в неведомую всем яму.
Наступила пауза.
– Это же неправда? – тихонько спросил Адриано.
– Абсолютная ложь, – всё так же не моргнув глазом отозвалась Грета. – Более того, я даже представить себе не могу, что могло вызвать такие мысли. Разве что, – её бесцветные глаза в упор уставились на Адриано, – у кого-то разыгралось воображение. А теперь, коллеги, я вас оставлю, у меня эксперимент. Если что-нибудь узнаете интересное, заходите, я буду благодарна за помощь по реферату.
– Как там красиво! – восторгалась Белла, едва не танцуя по усыпающему
