баню, она подошла к тому самому углу в предбаннике, выложила баранки на тарелку и налила молочко в мисочку.
И тут взгляд её упал на стол, из-за которого на неё выглядывало два красных зрачка. Она протянула в руках миску с молочком выглядывающей из-под угла тени.
– На пей, – сказала она тени, – Не бойся пей.
Тень слегка задребезжала и через минуту трансформировалась в худого, сгорбленного старичка.
– Так ты что ж всё это время видела меня? – спросил её старик.
– А то, конечно дедушка. – пролепетала девка.
– И ты знаешь кто я?
– Дух ты нечистый, дух бани, – ответила ему Фрося.
– А откуда тебе сила дана меня видеть? – снова спросил её Дементий.
– Бабуся моя мне передала. И я тебя сразу то и увидела, как Прохор меня к себе взял. Благодарствую за то, что за меня давеча заступился, – ответила ему Фрося и поклонилась ему.
– Ты это брось! «Я Банник и меня бояться всем надо», – сказал он ей зыркнув на неё своими красными зрачками.
– А я не боюсь тебя, ты хороший дедушка, – сказала Фрося, – Я вот тебе молочка купила и пряников с баранками, а завтра денежку сыночку моему пошлю – Ванечке.
– Сыночку? – спросил её Дементий, – А где же он?
– Там он у тётушки, у тётушки … – пролепетала Фрося и вдруг попятилась от Дементия.
– А ну погодь, погодь девка – в глаза мне смотри … – приказал ей банник и Фрося после его слов почувствовала, как тело её стало ватным, а глаза будто остекленели от взгляда Дементия.
И тут увидел Дементий такое, что даже его нечистый дух содрогнулся. И после наступившего гробового молчания Дементий произнёс.
– Ты почто дитятко своего съела? Что же ты наделала девонька?
– Дяденьки с красными фуражками пришли все колосинки забрали, военные село закрыли, чтобы не вышел никто. У меня деток трое было, три мальчонка, а младшенький Ванечка. Сначала мы травушку ели, кору с деревьев. А потом…Потом… – разрыдалась девушка, – Голод такой был, что многие умом тронулись и я Ванечку заколола, чтобы двух других моих деток спасти. Месяц мы моим Ванечкой цельный питались. Но потом решили из села бежать, но я одна выбралась. Двух деток моих военные забрали и увезли в город, а куда я не знаю… а я шла долго … Долго шла … Пока вот сюды то и не прибилась.
Дементий долго смотрел на неё, а потом сказал,
– Иди, забудь, что со мной говорила. А теперь знай я сейчас глаза твои отведу, забудешь ты всё это. Забудешь ты и про сыночка своего и всё плохое тоже. Живи как жила раньше, а меня видеть больше не будешь. Да будет так. – хлопнул он в ладоши и исчез.
Фрося долго ещё стояла застыв, а потом повернулась и ушла к себе в комнату.
История на этом, казалось бы, могла закончиться, но только не для Дементия. Для него она продолжалось. Ведь мир не стоял на месте…
Прошли годы … Не стало Прохора, который сначала похоронил жену, а потом и сам почил в иной мир. Вместе с ним ушла старая эпоха.
А тихую помешанную Фросю вскоре отправили этапом в лагерь. Кто-то из её мест случайно узнал в ней свою сельчанку и всплыла история с её сынком. Когда её вызвали на допрос, поняли то что она тихо помешанная. Но в лагерь всё равно отправили … Так она канула в небытие …
Советская власть не стояла на месте, переламывая в своей железной мясорубке судьбы миллионов человеческих жизней.
Поменялось и название бани. Теперь она стала называться, Советская Народная Баня.
Долго не мог забыть Дементий случай с Фросей, тосковал он и по старику Прохору, потому как знал его много, много лет.
И всё бы ничего для Дементия, только шастать к нему стала в гости старуха обдериха. Долго не было её …
А звали её – Бодуня. Старуха была больно надоедлива и любила она особо вредить в те дни, когда мужики парились.
Что двигало ею Дементий не знал, а может она на весь род мужской была обижена. Кто знал? …
Дементий недолюбливал противную старуху, но и побаивался её, потому как среди других банников слух шёл, что обдериха то не простая, а самая что не на есть – шишига, а это считалась даже среди нечистой силы самая злобная тварь.
И не как он понять не мог, что этой Бодунье надобно в бане. Ведь все знали, что хозяин бани с незапамятных времён один и это он – Дементий. Да и видел он последний раз старуху перед самым октябрьским переворотом, а тут на тебе заявилась и видать не к добру, не к добру.
А появилась она как-то ночью, когда Дементий как раз сам помывку делал. Не как он не мог природу свою поломать и потому мылся он в полночь, как и всегда грязной мутной водой.
– Ну что не закис тут один? … – услышал он где-то в стене каркающий голос.
А после из стены вылезла голая синяя старуха, причём с ниспадающими до пола не седыми, а огненно-рыжими, как у молодухи волосами.
–Что заявилась старая?
– А я может до тебя охоча? Соскучилась. И прямо не в терпёж мне. Ведь ты не смотри что я стара, за то огня во мне как в печи во время топки. Отдеру как в последний раз. Хотя у тебя там ещё хоть шевелиться что-то аль нет? – спросила Дементия старуха и ткнула грязным длинным когтем в его торчащую между ног бледную морковку.
– Не замай старая! – рявкнул на неё Дементий.
– О, ты посмотрите на него! Интеллигент хренов! Кому ты нужен со своей морковкой. А ну я же забыла, что ты у нас философ и этот как его романтик, раз тебя раз этак.
– Не обдериха ты, а шишига, самая что не на есть настоящая. – ответил ей Дементий.
– Дура ты! Была б я шишигой, то ты б у меня уже из банника в мокрого слизняка обернулся и потом тебя какой-нибудь мужик ногой в пол припечатал бы и всё.
– Ладно говори, что пришла старая.
– Тебя повидать и пожить малость. Примешь на постой на неделю, другую? – спросила его Бодуня наматывая прядь огненных волос себе на палец.
–Живи что уж там, только не шали больно, а то народ ходить в баню перестанет, скажет завелась дескать нечистая сила.
–Не скажет. Народ теперь в бога перестал верить и в нечистую силу тоже. Народ сейчас верит всё более в коммунизм. – ответила Бодуня, явно гордясь своими познаниями современных терминов.
–Ну это как знать? Как знать?
–Ну пока у тебя перекантуюсь то можа и покуражимся с тобой, вспомним годы наши молодые? – не унималась Бодуня и прямо как блудная девка выпятила свою ногу ткнув
