будто он был задернут завесой, а пламя факелов эту завесу вдруг испепелило.
– Вы войдете в эти двери и будете испытаны, – продолжил д’Эстаон. – Ваша задача проста. Каждому из вас будет дан амулет. В центре Лабиринта находится комната, где лежат двадцать два редких камня. Ребис – камень могущества, древний символ учеников Академии Трамонтаны. Вы должны достичь сердца Лабиринта, если сможете, и обменять данный вам здесь амулет на один из таких камней. Те, кому это удастся, выйдут из Лабиринта учениками Академии. Путь будет труден, и тем, кто сочтет его непреодолимым, достаточно разбить свой амулет, и помощь придет, но Академия будет для них закрыта с этого мгновения навсегда. – Он чуть улыбнулся. – Как, впрочем, и для тех, кто опоздает стать одним из двадцати двух.
Он сделал паузу, вновь обводя всех пронизывающим, проницательным взглядом.
– Испытание каждому положено свое, – наконец снова заговорил он. – Известно одно, но доподлинно: вам понадобится вся ваша воля, сила духа, крепость разума и, да, та искра в вашей душе, что делает каждого из вас магом. Никаких других правил нет. Если вы пройдете, я встречу вас по ту сторону Лабиринта. Если нет – возможно, больше мы не увидимся.
Он перехватил трость поудобнее, снова сверкнул перстень, усилилось жужжание, повернулся в сторону ворот и замер, будто вспомнив об упущении.
– Вы можете входить когда угодно, – добавил он через плечо. – Как только вы соберетесь с духом. Но помните об условиях. У каждого из вас есть цель, и на пути к ней вы одни. Конечно, – он усмехнулся, – вы можете попробовать помогать друг другу… или мешать. Но вряд ли у вас будет на то много возможностей.
И шагнул во тьму под лапами каменной мантикоры, но прежде чем тени успели поглотить его, обратился в дым и туман, и исчез.
Правое запястье Исабель вдруг будто охватило холодными пальцами – она увидела хрупкий на вид браслет из неведомого ей прозрачного мерцающего камня. Судя по тому, что по всему залу все, кому на вид можно было дать её четырнадцать лет, столь же изумлённо изучали свои руки, это и был амулет, который следовало разбить в случае собственного малодушия.
Исабель упрямо сжала губы в тонкую линию. В её семье уважали отважных и храбрых людей, и она сделает всё, чтобы не подвести деда и дядей. Как бы то ни было, она справится. Пройдет. Станет ещё одним из тех, кем гордится её род.
Толпа тем временем заволновалась. Министр де Шалэ вдруг чуть не с рыданием прижал к груди младшего из сыновей, пока старшие столпились вокруг, с показной бодростью хлопая брата по спине. Где-то рядом взвизгнула от предвкушения Алехандра и рванулась было к открывшемуся входу в гору, но её удержала мать, приглаживая её непокорные кудри и торопливо шепча ей последние наставления. Давешняя гельвецианка же, наоборот, со стоической строгостью протянула руку своему высокому кудрявому сыну, а когда он склонился над ней – торжественно перекрестила его затылок.
Исабель вдруг подумала, что сделала бы её мать. Плакала бы от волнения, советовала бы, прихорашивала бы, утешала, ободряла?
– Исабель, тебе пора.
Наверное, хорошо, что матери рядом нет. Она, до боли стискивая трясущиеся пальцы, почтительно склонила голову и ощутила почти невесомое прикосновение сухих губ на лбу. Ей показалось, что губы эти дрогнули, что дед медлил отпустить её, хотя скорее замедлилось бы само время, чем он.
– Иди, дитя мое.
Она привычно послушалась бесстрастного приказа, пошла к проему под лапами мантикоры с прямой до боли спиной, ступая, как могла твёрдо и уверенно. Впереди неё в этот проем уже входили – кто-то так же гордо, кто-то с показным безразличием, кто-то – быстро, словно и в самом деле с кем-то соревнуясь в беге, кто-то – наоборот, замедляя шаг, словно ожидая, что сейчас его окликнут, и никуда идти не придется. Один даже прижался к краю и заглянул внутрь, прежде чем прокрасться туда едва ли не на цыпочках.
Все боятся, заметила она с некоторым облегчением.
Рядом с её плечом еле слышно вздохнул Ксандер, и она не выдержала – бросила на него взгляд. Фламандец был спокоен – или нет, он как будто ожидал чего-то предсказуемого, невольно касаясь хрупкого браслета, охватывающего его руку. Конечно же, внезапно ясно поняла она, чувствуя резкий прилив жаркой ярости, он знает, что не пройдет! Нет, ещё хуже – он решил, что не пройдет. Он разобьет амулет, едва шагнув за порог Лабиринта, и благополучно вернется домой к отцу и матери, выбрав свободу от неё, а не обучение в академии. Ему-то что – его никто никогда не упрекнет, что он не прошёл, ему не нужно поддерживать славу семьи, ему вообще ничего не нужно, кроме тех клочков свободы, которые только и может урвать прирожденный раб!
Пальцами, едва не искрившимися от бившегося в ней гневного огня, она вцепилась ему в руку, куда там той мантикоре на скале.
– Даже не надейся, – прошипела она фламандцу в ухо. – Я, Исабель Альварес де Толедо, силой крови Альба приказываю тебе, Ксандер ван Страатен, пройти Лабиринт и стать учеником академии!
Удар сердца, другой. Он молчал, стиснув зубы, а под её пальцами уже начала дымиться его рубашка. Ещё удар. Что будет, если он сейчас упадет на глазах у всех, отказавшись?
– Слушаюсь, сеньора, – выдохнул он, и в глазах его плескалась тёмная ненависть.
А потом, стряхнув её руку со своей, Ксандер первым шагнул во мрак Лабиринта.
Deze spaanse teef. Это было первой его мыслью, когда он переступил порог из чёрного гранита в беспросветную тьму и осторожно огляделся, сделав шаг в сторону – ещё не хватало, чтобы кто-нибудь, а пуще того, она влетела от усердия прямо ему в спину. Оттого что он огляделся и поморгал, тьма не поредела. А ещё было не видно и даже не слышно тех, кто их опередил, и это было вовсе странно: в каменный проем прошло немало, и шли они постоянным потоком. К слову, и Беллы рядом тоже не было, хотя он мог бы поклясться, что после того, что он сделал, она прыгнет следом, как ошпаренная кошка.
Godverdomme. И как прикажете пробираться по Лабиринту, которого даже и не видно?
Мысль о приказе, а точнее, Приказе, его моментально отрезвила. Каким бы ни было это странное место, какие бы препятствия его ни ждали, он должен пройти. Проклятая иберийка не оставила ему выбора. Вздохнув, он пошёл вперед, решив, что дверь за спиной послужит
