хочется уйти и заставить тебя расхлебывать эту кашу в одиночестве? – Я бросила персик в вазу, потеряв к нему интерес.
– Это дело всего Дома, – вмешался Бартлер, – а ты его часть.
– Я помню об этом лучше любого из вас, и только поэтому я все еще здесь, – огрызнулась я. – Лучше тащи сюда Мику. Такие дела надо решать вместе.
– Как прикажешь. – Оборотень выдернул Сапфирового Певца прямо из воздуха.
– А раньше нельзя было так сделать?
– Вы не просили об этом, мой Лорд. Я должен был только поговорить с ним, а не отрывать от важных дел.
Важность Микиных дел была на лицо. Братец был пьян и гол, если не считать белых кружевных женских панталон с очаровательными розовыми ленточками на манжетах и алого отпечатка женских губ на лбу. Братец размахивал бутылкой с остатками того, что с избытком уже плескалось в нем самом. Судя по специфическому запаху подгнившей земляники, это было орочье игристое с добавлением секретных травок, вызывающих быстрое привыкание к продукту степных кочевников. Между прочим, по сорок златых за бутылку, и очень сомневаюсь, что Сапфировый Певец ограничился одной или двумя. Обычная его доза в разгар кутежа составляла десять-пятнадцать, в зависимости от того, сколько золота осталось в его кошеле после уплаты отчислений в пользу Дома. Насколько я знала, сейчас у него не хватило бы и на половину от конкретной бутылки, потому что несколько дней назад он не только под чистую проигрался в одном из казино дядюшки Тибо, но еще и умудрился наделать долгов на сто лет вперед, а вот заказов у него не было. Так откуда у Мики деньги на выпивку и шлюх? Очень хороший, а главное, своевременный вопрос.
– Вы только гляньте, кто тут у нас, а? – расплылся Мика в пьяной ухмылке. При этом его так шатало, что и нас могло бы укачать. – Вся семейка в сборе. Ик! Даже наша любимая гадюка пожаловала. – Он приложился к бутылке и вытер губы. – О, и ты, раб моего отца, тоже здесь. Мне самому сказать, что я о вас думаю, или ты поковыряешься у меня в мозгах, а потом доложишь хозяину?
– Для начала заткнись, сынок, и сядь, пока не заблевал пол.
Я-то думала, что Мика, по своему обыкновению, скажет очередную гадость и да, опорожнит желудок на роскошный ковер, хотя бы из желания досадить отцу. Но он пожал плечами и по кривой дуге устремился к его кожаному креслу. Промахнулся, свалился на пол, разбил бутылку, и мы еще минут десять наблюдали его зад, обтянутый панталончиками, пока он пытался подняться. Наконец, удалось. Братец таки умостил себя в кресле и положил ноги на край стола. У меня отчаянно зачесалась рука, встать и дать ему такую оплеуху, чтобы снова опрокинулся, но вместо этого я попросила Барта организовать ему промывание желудка.
– Только тазик пусть возьмут побольше, не как в прошлый раз, когда пришлось заново красить пол в его комнате.
Бартлер кивнул и вышел.
– Чего смотрите? Может, я залечивал душевные раны.
– Я сто раз просил тебя не появляться в Доме в таком виде, – процедил Папочка.
– Ты уж определись, папуля, – осклабился Мика. – То твой холоп меня сюда тянет, а там меня, между прочим, друзья ждут, то не желаешь видеть. А как же всепрощающая родительская любовь? Или она у тебя такая извращенная, что распространяется только на тех, кто тебя предал?
– Что ты несешь?!
– Наверное, хочет рассказать, как помогал меня подставить. – Я все-таки встала и подошла к нему, уперев руки в стол, но смотреть в эти косые, блуждающие глазки, по всей видимости, особого смысла не было. – От тебя разит как из выгребной ямы.
– А ты не нюхай, – расхохотался Мика, выдохнув в мою сторону струю перегара.
Я переждала, пока смрад развеется, и спросила:
– Так на чьи деньги пьешь, приемыш? Уж не на те ли, что были получены тобой от дядюшки Коновала?
– Может, да, а может – нет. Но ради тебя, я бы отработал и бесплатно.
Я грохнула кулаком по столу, да так, что и Папочка подпрыгнул в кресле.
– Если я узнаю, что это ты сдал меня Борику, обещаю, сдохнешь в самых жутких муках!
– Ой-ой, как страшно, – передразнил Мика. – Думаешь, не найдется на тебя управы?
– Это правда, сынок? Ты раскрыл сестру?
Мика перевел мутный взгляд на отца.
– Лучше спроси, почему твоей любимой дочурке удалось выжить после "Спящей красавицы"? О, нет, ты, конечно, забыл, что она у нас на минуточку травница, разбирается в ядах и обладает достаточно развитым умом, чтобы разработать хитроумный план! Ты ведь уже написал завещание, да? Ну, то, в котором, она унаследует Дом после твоей кончины в результате твоего ответа перед братвой за учиненный беспредел?
– На что это ты намекаешь? – прищурилась я, невольно подаваясь вперед.
– А ты сама как думаешь? – Мика сделал то же самое, чуть было не сверзившись на пол, потому что кресло начало медленно поворачиваться вокруг своей оси. – Ты подговорила Коновала, всадила ему нож в задницу, а потом нажралась противоядия, чтобы никто, случись облом, не усомнился, кто тут жертва аборта. Ой, прости, я хотел сказать – вероломного отравления. – Тут он нехорошо побледнел, зажимая рот рукой. – Проклятая зугара.
Благо в этот момент вошли Барт с парой крепких парней. Они подхватили брыкающегося Мику под мышки и вынесли из кабинета.
– Я что-то пропустил? – спросил оборотень.
– Мика обвинил меня в сговоре с Коновалом, – сказала я, занимая место братца. – Отец, а ты на самом деле написал завещание?
Папочка посмотрел на меня тяжелым взглядом.
– Никого из вас это не касается, – процедил он, с трудом выбираясь из кресла. – Убери ноги с моего стола!
Я пожала плечами и уступила место. Странно, но я никогда не думала, что смогу занять его в качестве хозяйки. Мне попросту было некогда. И тут меня осенило. Так, может, поэтому завещания и не было? Папочка ждал от кого-то из нас чего-то подобного?
– Я этого не делала, отец.
– Я знаю, девочка, я знаю, – оказавшись в кресле, он успокоился. – В какой-то степени это-то меня и разочаровывает. Кому я оставлю все это, когда придет время встретиться с твоей матерью? Мике? У него кишка тонка, сохранить мою маленькую империю в целости и сохранности. Ты могла бы продолжить семейный бизнес.
– Ага, разбежалась. – Я вернулась в кресло у камина, наслаждаясь теплом. – Вот Бартлер точно справится. Почему бы не освободить его? – Я физически почувствовала, как напрягся оборотень, хотя и старался выглядеть безразличным.
– Ты, наверное, шутишь? – Отец посмотрел на меня поверх очков, а потом громко и от души расхохотался. Я же ощутила, как воздух вокруг Барта задрожал.
– Отнюдь, лучшего приемника тебе не найти.
Он ухмыльнулся:
– Этого не будет, слышишь, Бартлер? Уж лучше Мика во главе Дома, чем смерть от клыков собственного раба.
На щеках
