оборотня заиграли желваки. Он бросил на меня быстрый взгляд и отвернулся, но я успела увидеть в нем вспышку ярости. Потеряй он контроль, смерть Папочки была бы ужасной.
– У нас гости, – оборотень вдруг застыл, будто прислушиваясь. – Я встречу.
Он ушел, оставив нас вдвоем с отцом.
– Что у тебя с ним?
Я вскинула на него удивленные глаза.
– С Бартлером?
– С дэ Аншэри. Оборотень показал мне это. – Посреди кабинета возникла объемная картинка. Инквизитор склоняется надо мной, наши губы почти соприкасаются. Со стороны это выглядело как поцелуй. Мда, отец умел делать выдержки из контекста. – Знаешь, ты уже большая девочка и можешь приглашать в постель кого угодно. Только помни, у палки этого вампира есть и другой конец, который может больно ударить по нашему семейному предприятию. И прежде всего по тебе.
Я предпочла проигнорировать некоторые речевые обороты.
– Не стоит обижаться. Я всего лишь беспокоюсь о твоем будущем. Но запомни, девочка моя: хотя я никогда тебя не обижал, лучше не расстраивай меня.
Вернулся Бартлер, и не один. Вслед за ним в кабинет вошел Степа Баклажан. При виде его мерзкой рожи у меня на голове зашевелились волосы. Словно у разъяренной кошки. Уж очень хотелось вцепиться в нее когтями и выцарапать ему глазки. Я выбралась из кресла и скользнула вдоль стеночки в темноту, пока меня не заметили. Ну сейчас поздороваемся.
– Вот и пересеклись наши пути-дорожки, – проворковала я, подкрадываясь к Баклажану со спины.
Степа обернулся… и его черное лицо стало пепельно-серым. Глаза расширились и попытались выскочить из орбит. Трясущаяся рука старалась воспроизвести мудреный обережный знак, но никак не выходило. Я положила руки на его шею и начала медленно и со вкусом придушивать.
– Ж-ж-живая, б-б-бестия…– просипел Баклажан, оседая на пол. – С-с-спасите…
– Подожди, еще успеешь, – сказал Бартлер, отдирая мои пальцы от его шеи. – Сначала послушаем, что скажет.
Я позволила усадить себя в кресло. Степа же бухнулся на колени в стиле "Не вели казнить, вели слово молвить!", подполз к отцовскому столу и начал биться о край, быстро наращивая на лбу шишку. Папочка позволил себе насладиться зрелищем и только потом спросил:
– Ну и зачем явился?
– Видимо, выразить соболезнования, – усмехнулась я, а Степа вздрогнул, будто услышал голос мамочки, доносящийся из могилки. Перестал бодаться со столом и занялся полом, бормоча под нос что-то невнятное.
– Бартлер, да скажи ты ему уже, что никто не собирается его мочить! По крайней мере, прямо сейчас!
Степа услышал часть волшебной, закончил с официальной частью представления и перешел к делу. Я слушала его торопливую болтовню в пол уха. Что нового он мог рассказать? Коновал все затеял, Коновал его заставил, а он, бедный и несчастный, только выполнял хозяйскую волю, хотя самому было противно подставлять такого большого человека. Но теперь, когда он облегчил совесть, ему стало легче дышать.
– Складно поешь, Кабачок, – признала я. – Только не пойму, что заставило Коновала пересмотреть свои же принципы и нагадить Папочке в тапочки? И откуда вам известно мое истинное имя?
– Я ничего не… не знаю, это все хозяин. – Баклажан на всякий случай уполз за Бартлера. – Если еще не поздно, хочу выразить восхищение твоим мастерством и заверить, что дальше нас двоих эта информация пока не ушла. А причины… тебе их лучше знать.
Отец посмотрел на меня. Я пожала плечами, мол, не ведаю, что этот идиот несет.
– Хватит ломать комедию! – На пороге кабинета стоял Мика, завернутый в теплое лоскутное одеяло. Братец был бледен, светлые волосы прилипли к потному лбу, но в целом он выглядел трезвым и адекватным. И злым больше обычного. – Расскажи, как прикончила Миклоша Кривозуба и скормила его яйца упырям из канализации. Ты вынудила Коновала мстить за смерть троюродного брата. Или ты думала, все так и останется шито-крыто?
– Дочь? – Папочка снова посмотрел на меня.
Я устало растерла лицо. В кабинете было слишком душно и хотелось уйти. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Я все еще чувствовала на руках кровь этого мерзавца, но удовлетворения не было.
– Это был официальный заказ. Кривозуб насиловал в своем подвале детей, пока наверху преспокойно спала его семейка. Пора было с этим заканчивать. Если Коновалу удастся найти гробовщика с фантазией, то кучка смердящего упыриного помета сможет исторгнуть из вдовушки Миклоша хотя бы слезу.
– Наличие у Кривозуба подрастающего сына вызывает опасения, – сказал Бартлер. – Степа, сколько милому мальчику?
– Только вчера минула первая луна, – отозвался Баклажан. – Крепенький такой малышок. Копия Миклош.
– Посмотрим, что будет лет через десять, – хмыкнул оборотень. – И глазом не успеешь моргнуть, как в двери постучится малолетний мститель.
– Десять лет не срок, – кивнула я, – но незачем втягивать в это семью Кривозуба. Внуши вдове, что это был несчастный случай.
– Случайная смерть во время пыток? – вздернул бровь Бартлер.
– Без разницы. Я однозначно против зачистки. Во всяком случае, пока, а там посмотрим. Эй, Степа, а напомни-ка, как вам удалось заманить меня в "Початую бутыль"?
Баклажан растер шею.
– Человечек один помог, слил тебе заказ, сказал, куда принести товар. Все просто.
Я выбралась из кресла и прошлась по кабинету. Знала я этого человечка. Старый знакомый из Квартала Скупщиков. Это было уже что-то. Возможно, он прольет свет на то, где меня носило две недели.
– Да о чем вы тут болтаете?! – влез Мика. – Эти двое, отец, тебе лапшу на уши вешают, а ты снимаешь и жрешь! Говорю же, она в сговоре с Коновалом! Он сам заказал Кривозуба! Все знают, у них уже давно не ладилось!
– Замолчи, сын, пока я не потерял терпения, – поднял руку Папочка. – Чего ты хочешь, Степа? Почему сдаешь своего господина?
Баклажан приличия ради сделал вид, что задумался, я же лучезарно улыбнулась заткнувшемуся Певцу. Мика побагровел и отвернулся.
– Я хочу занять место Коновала, когда закончится передел.
Никто из нас не удивился такому ответу.
– А харя у тебя не треснет, нет? – спросил отец, рассматривая Степу поверх очков. – Думаешь, настучал на хозяина и спас свою задницу от расплаты? Может, ты видишь у меня на голове ослиные уши, а вместо рук – копыта?
– У меня есть еще кое-что, – пробормотал Баклажан. Он щелкнул пальцами, и на столе перед отцом появился маленький кованый сундучок, украшенный бирюзой и костью.
Папочка нехотя откинул крышку. Внутри был белый порошок.
– Ну и что это?
– Мы называем его “Кукловод”, – Степа пытался заглянуть отцу в глаза. Он был похож на уродского пса, притащившего хозяину палку. – Это такой галлюциноген. Яркие ведения, необычные вкусовые ощущения. Быстро вызывает привыкание, еще быстрее – смерть. Тут все как у людей. Но у него есть одна маленькая скрытая особенность. При попадании в организм он делает любое существо восприимчивым к телепатическому управлению. Мне доводилось видеть эксперименты над такими наркоманами. Это зомби, но с аурой нормального человека. Инквизиции не подкопаться.
Отец посмотрел на сундучок другим взглядом, а
