здорово отвлекало от безрадостных размышлений о предателях и разнообразных опасностях.
О том, что Костя вошел в библиотеку, я снова узнала еще до того, как почувствовала на талии прикосновения его ладоней. Дух показал, как он появился за моей спиной, и я зажмурилась от удовольствия, когда сильные руки развернули меня лицом к вампиру. В тот же миг Костя меня нежно поцеловал, наконец-то здороваясь так, как я об этом и мечтала.
От него пахло свежестью – он успел принять душ и переодеться. Как и следовало ожидать, снова в деловой костюм. Мне уже начинало казаться, что если этот строгий мужчина однажды наденет футболку, то разрушатся основы мироздания.
Я с огромным трудом оторвалась от прохладных губ и, одернув платье, немного отстранилась. У нас тут вообще-то дела есть.
– Ты сказал, что надо поговорить? – Я решила начать с неприятных новостей. Если они, конечно, были таковыми.
– Да… – Костя рассеянно убрал локон моих волос с плеча и скользнул пальцами по коже, вызывая мурашки. – Зачем ты соврала насчет Сибиллы?
– Что?
Вампир с упреком взглянул на меня.
– Я чувствую, как бьется твое сердце и как по твоим венам течет кровь, Катерина. Моего опыта достаточно, чтобы распознать ложь.
– Э-э…
Я умолкла, ощущая себя полной идиоткой. Сколько можно попадаться на забывчивости, что люди передо мной – вовсе не люди?
– А Марко тоже это понял? – невинно осведомилась я.
– Не думаю. Он сильно моложе меня. Он тоже чувствует ток крови в живых существах, но редко может его правильно истолковать.
– Прекрасно. То есть… кхм, – замялась я, осознавая, как странно все это должно звучать для Кости.
Он оперся на стол и властным движением поставил меня перед собой, мрачно глядя в глаза.
– А ну давай признавайся, в чем дело.
– Ну, понимаешь… – Я нервно повела плечами. – Сибилла кое-что выяснила сегодня с помощью своих видений. Когда вы пришли, я не рискнула сказать правду, потому что не могу исключать, что Марко – предатель.
– Он не предатель.
– Ты не можешь этого знать.
– Могу. Знаешь, как образуются вампирские семьи? Для обращения в вампира нужна кровь другого вампира. Он становится «отцом» для новообращенного. Если в семье есть еще члены, то позже они поддерживают новичка своей кровью, чтобы тот не зачах, а обрел силу. Это связь на всю жизнь, Катя. Помнишь, я тебе рассказывал о зове крови? После того как один вампир делится с другим своей кровью, они начинают чувствовать друг друга даже на расстоянии. Почти как ты – дух замка, только наша связь не такая яркая. Если бы Марко заключил сделку с инквизиторами, я бы знал об этом.
Я сложила руки на груди.
– Тогда что за муха пролетела между вами, когда вы вошли в замок?
На скулах у Кости заходили желваки. Он отвернулся.
– Ты заметила?
– Да. Позволь угадаю: причина – я?
Не знаю, почему я так решила. Наверное, все из-за того же «Нам надо поговорить», сказанного у дверей.
Когда Костя кивнул, настроение с финальным аккордом рухнуло под плинтус.
– Ну, в чем дело? – тускло спросила я.
– В том, что ты человек, а я вампир. Такие отношения плохо заканчиваются.
– Еще одно правило из ваших учебников? – ядовито поинтересовалась я.
– Нет, из жизни. Наш отец – вампирский отец – влюбился в молодую румынку Милу. Он долго и красиво за ней ухаживал, дарил цветы, водил в картинные галереи, в кино. Рассказал ей о том, кто он. Мила, к нашему всеобщему удивлению, смирилась с этим, но становиться вампиром отказалась.
– Ничто не предвещало беды, – пробормотала я.
Костя криво усмехнулся:
– Мы тогда еще жили в Румынии. В Бухаресте на нас напала группа молодых вервольфов, выследивших самого молодого из братьев, которого только-только приняли в нашу семью. Отец принял на себя удар, чтобы его защитить, и был сильно ранен. Для вампира такая рана не смертельна, но он потерял много крови, которую требовалось восполнить человеческой. А когда вампир сильно голоден, он начинает действовать на чистых инстинктах. Проще говоря, бросается на любого человека, который попадается на пути. Догадаешься, кто это был?
– Мила?
Взгляд у Кости был чудовищно серьезным.
– Она не выжила. Отец себе этого так и не простил. Через какое-то время он кинулся под товарный поезд. Мы с Марко надеемся, что смерть была мгновенной.
Помолчав, я отодвинула стул и тяжело на него опустилась.
Намек был очень прозрачным. Вот и плакали все мои мечты о великолепном, надежном и умном мужчине… На что я вообще рассчитывала? Что тридцатиоднолетней дурочке, умудрившейся влезть в долги ради бывшего мужа, однажды все-таки повезет в любви? Ха-ха-ха.
– Я правильно понимаю, что это такая красочная преамбула к объяснению, что нам лучше забыть о вчерашнем?
– А ты бы этого хотела?
Костя был великолепным юристом. Он умел задавать вопросы таким голосом, что расшифровать, какие за этим стоят эмоции, невозможно. Его чувства не выдавали ни мимика, ни даже поблескивающие в полутьме библиотеки голубые глаза.
Я раздраженно глянула на него:
– А ты сам как думаешь? Конечно, я же сегодня вытащила единственный приличный комплект кружевного белья, который взяла с собой в Италию, только затем, чтобы забыть о вчерашнем поцелуе. Который, между прочим, ты начал первым.
– На тебе кружевное белье? – внезапно спросил Костя с откровенным любопытством.
Скрыть скрип зубов я и не пыталась. Такие вопросики больше подошли бы Драгану. Особенно в подобной ситуации.
Проклятый вампир вдруг рассмеялся – тихо, запрокинув голову от веселья. Я еще ни разу не видела, чтобы он смеялся, тем более так искренне.
– Что смешного? – буркнула я, все еще ожидая дурного исхода.
– Ты смешная, Катерина. – Костя опустился на колени рядом со стулом, поймав мои ладони. Я попыталась их вырвать, но вампир не был бы вампиром, если бы у меня это получилось. – Ты правда решила, что после вчерашнего я бы смог прикинуться, будто ничего не было, и вдобавок сделал бы это по требованию Марко?
– Понятия не имею. Он твой брат, а меня ты знаешь пару недель.
– Да, – серьезно ответил он. – Мы знакомы недолго, поэтому надеюсь, что ты простишь мою осторожность, учитывая все обстоятельства. Я могу жалеть о том, что произошло вчера, но факта это не изменит. Хочешь знать, что за муха пролетела между нами с Марко? Я послал его к дьяволу вместе со всеми его напоминаниями о том, что случилось с отцом. Ты мне нравишься так, как не нравилась ни одна женщина за последние лет пятьдесят. Пытаться скрыть это, тем более от брата, было бы идиотизмом. Еще более
